Их параллельные размышления о Клоссовски приводят к формированию у Фуко и Делёза совместной проблематики, напрямую связанной с его творчеством[1284]. Эта проблематика осенена знаком продолжения трансгрессивной литературы, которая скрещивает вымысел и философию в модусе симулякра: «Благодаря этому парадоксальному мимесису, одновременно актуализирующему и производящему акт экзорцизма, симулякр становится точкой обращения отношений профанного и сакрального»[1285]. Важно заново поставить под вопрос мнимое тождество вещей и существ, спровоцировав разрыв, обеспечиваемый симулякром и умножением масок. Здесь обнаруживается фукианская тема смерти человека, которая в «Словах и вещах» принесет успех Фуко и в то же время станет поводом для скандала: «Все творчество Клоссовски устремлено к одной цели: удостоверить утрату личной идентичности и растворить самость»[1286]. Фуко и Делёз разворачивают таким образом свое ницшеанство, то есть свое антигегельянство, используя симулякр как машину войны против мысли тождества и репрезентации. Последнее эссе Клоссовски «Бафомет» (посвященное Фуко) Делёз приветствует как рассказ, позволяющий избежать моральной и теологической дилеммы Добра и Зла, показывая, что две системы не альтернативны, а синхронизированы, составляя, таким образом, «грандиозное продолжение Заратустры»[1287].
Делёз находился в Лионе, а Фуко – в Сиди-Бу-Саиде в Тунисе, но они в равной мере разделяют энтузиазм мая 1968 года. В своем курсе о Фуко Делёз подчеркивает значение этого события для понимания ставок философии Фуко, которые являются не только теоретическими, но и практическими. Говоря об этом основополагающем событии в 1986 году, Делёз напоминает о его международном значении, об эксцессе, неописуемом и немыслимом в пустыне 1980-х годов[1288]. Оператор этого разрыва он связывает с критикой различных форм централизма.
Когда летом 1968 года встанет вопрос о создании университета в Венсене, Фуко, который должен был стать главой философского факультета, обращается, естественно, к Делёзу, который, однако, из-за проблем со здоровьем вынужден временно отказаться от предложения. Именно в этот момент Делёз публикует «Различие и повторение» и «Логику смысла», работы, которые Фуко считает настоящей философской революцией. Он не стесняется восторгаться тем, что называет «сверкающей молнией, которой когда-нибудь дадут имя Делёза: новая мысль возможна; мысль снова возможна. Эта мысль пребывает не в будущем, обещанном самыми далекоидущими из новых начинаний. Она налицо в текстах Делёза – бьющая ключом, танцующая перед нами, среди нас; мысль генитальная, интенсивная, утверждающая, акатегориальная»