. Однако применяют они стоиков по-разному: Делёз больше вписывает их в философскую историю философии и видит в них смещение всей рефлексии, в которой «философия сливается с онтологией»
[1345]. Делёз же скорее ведет исследования на материале ранних стоиков, тогда как Фуко предпочитает стоиков эпохи Римской империи, Эпиктета или Марка Аврелия, имеющих репутацию моралистов.
В то же время их общее отношение к греческой мысли и для одного, и для другого опосредовано творчеством Ницше, с точки зрения которого философ, начиная с греческой эпохи, – это тот, кто утверждает жизнь: «Воля к власти у Ницше – это утверждение жизни, а не осуждение жизни с позиции Желания-суверена»[1346]. Интерес Фуко к грекам в «Использовании удовольствий» также берет начало в Ницше, но он выдвигает совершенно независимые тезисы. Какой свободный человек, по Фуко, может быть выбран на роль пастыря гражданского сообщества в античном греческом полисе? «Другими способен управлять только тот, кто умеет управлять собой»[1347]. Делёз видит в этом основную идею Фуко, которая расходится с его предшествующими работами: управление собой отделяется от знания, но в то же время и от власти, становясь истинным «искусством себя»[1348]. Эта сила субъективации не является, однако, первичной, поскольку зависит от сингулярности «греческой диаграммы».
Близость Фуко и Делёза, сохраняющаяся, когда речь идет о греческих источниках, кажется уже не такой явной, если сравнивать утвердительную по самому своему существу и решительно спинозистскую философию Делёза, который совершает метафизический демарш, основанный на Спинозе, и философию Фуко, по сути кантианскую, поскольку негативность в ней порой доходит до скептицизма: «С моей точки зрения, его книги – великие скептические книги. Истина Фуко в этом, в современном скептицизме, связанном с определенной формой совершенно таинственной ангажированности»[1349]. Это не значит, что Спиноза был для Фуко не важен: «Даниэль Дефер сказал мне, что Фуко использовал Спинозу, его книга была с ним рядом, когда он умирал. Он его как раз перечитывал»[1350].
Но если Делёз следует за Спинозой в вопросе о темпоральности, то есть вечности, свойственной конатусу, который ускользает от хроноса, то Фуко предпочитает практиковать разрывы, радикальные сбивки в темпоральной ткани. В этом плане Делёз оказывается сторонником онтологии силы, которая постоянно возрастает, тогда как Фуко ближе к кантианскому критицизму. В своем курсе 1985–1986 годов Делёз и правда отмечает: «У Фуко заметно своего рода неокантианство»