. Очень скоро он понял силу кино и необходимость осмыслить этот новый способ выражения для того, чтобы осмыслить мир.
Из этого выросла настоящая встреча между критиками Cahiers du cinéma и Делёзом, поэтому в некрологе на смерть Делёза Тубиана напишет: «Кино – это движение мысли. Кино – делезианское»[1663].
Первое публичное вступление Делёза на тему кино датируется 1974 годом. Тогда он встал на защиту фильма Уго Сантьяго «Другие», вызвавшего скандал на Каннском фестивале, в котором сыграла молодая жена его друга Франсуа Шатле – Ноэль. В этом фильме ему импонирует подвижность камеры, которую Делёз сравнивает с жестами человека, сажающего рис: он не закапывает зерно в землю, а производит как бы множество уколов[1664].
Три года спустя, после того как Министерство внутренних дел в 1976 году запретило большое количество фильмов, в феврале 1977 года под запрет попадает и фильм Даниэля Шмида «Тень ангелов». Около пятидесяти кинематографистов, критиков и несколько интеллектуалов подписывают петицию протеста против того, что им представляется ограничением свободы выражения, тем более что решение властей сопровождается актами насилия, например, в кинотеатре «Сент-Андре-дез-Ар» запускают петарды, чтобы распугать и без того немногочисленных зрителей. Противники фильма считают его антисемитским, с чем не соглашаются подписавшие петицию и Делёз, опубликовавший 18 февраля 1977 года колонку в Le Monde.
Хотя Делёз не отрицает, что антисемитские фильмы существуют, в данном случае он констатирует «идиотизм обвинения. Какой-то бред»[1665]. Да, в фильме есть персонаж, названный «богатым евреем», но ведь режиссер объяснил, что постоянно стремился устанавливать дистанцию между лицами, актерами и их словами. Без толку искать мотивы этого «бредового обвинения в антисемитизме»[1666]: Делёз предупреждает о росте неофашизма, вызванного накопившимися мелкими страхами и большими тревогами, а также микропроявлениями фашизма, частью которых стал запрет этого фильма.
Поддержка, оказанная Делёзом фильму Шмида, стоила ему резкой отповеди в той же газете от его старого друга Клода Ланцмана: тот поведал публике о глубокой пропасти, образовавшейся между ними с послевоенных лет. Ланцман считает, что антисемитизм этого фильма очевиден: «Законное дитя „Еврея Зюса“ и „Вечного жида“, прямой наследник нацистских картин времен расцвета, „Тень ангелов“, антисемитский фильм Р. В. Фассбиндера и Даниэля Шмида, тем не менее был обелен левой критикой во Франции»[1667]. Ланцман напоминает, что год назад израильская делегация покинула зал Каннского фестиваля в знак протеста против показа этой картины, и обвиняет синефильскую тусовку в «терроризме». Он обрушивается на Делёза, вставшего на защиту чудовищного: «Так и быть, слащаво признает Делёз, выражение „богатый еврей“ очень важно. Не слово важно, Делёз, а вещь. И не просто важно, в нем вся суть. Без „богатого еврея“ – и Делёз знает это – фильма бы не было»