— Не передумала? — спрашивает Артем, обдавая мою щеку теплым дыханием.
— Нет, — пытаюсь повернуть голову, чтобы увидеть его лицо, но он позволяет это сделать, только когда оказываемся у его Форда, который уже успел покрыться тонким слоем снега.
Развернув меня к себе, упирается руками в машину вокруг моей головы и смотрит сверху вниз, слегка улыбаясь. На нем черная шапка и все тот же пуховик. Лицо гладко выбрито, и, несмотря на первые признаки сумерек, я отчетливо вижу его яркие карие глаза.
— Помада? — усмехается он. — Это ты зря.
— Попридержи коней, — советую, толкая его в грудь.
В самом деле, если дать ему палец, он оттяпает руку по самый локоть.
— Так что, — вздыхает, подхватывая одетыми в перчатку пальцами кончик моего хвоста. — Не передумала?
Он предложил пойти в кино, я согласилась, но обозначила, что мы пойдем в старый городской кинотеатр, который находится далековато от центра. Но мне там очень нравится. Там рядом сквер и сохранилось много исторических зданий вокруг. В общем, там очень атмосферно. Мы с Анькой бываем там пару раз в месяц, все таки путь не близкий.
— Нет, — повторяю я. — Там маленький уютный зал. И попкорн вкусный.
— Ты оригиналка… — с тоской смотрит на светящееся здание торгового центра он.
Снова смеюсь его актерским способностям, а Артем открывает мне дверь, объявляя:
— Тогда погнали.
Забираюсь на пассажирское сидение и целых сорок минут наслаждаюсь поездкой.
Он умеет смешить. Умеет быть обаятельным. И дерзким. Но все же чувствует — если на мое колено вдруг приземлится его наглая лапа, он останется без нее.
— Никогда тут не был, — открывая мне дверь, осматривается по сторонам.
Сквер волшебно подсвечен. Старая советская конструкция кинотеатра тоже.
Внутри семейная пара с малышом лет пяти, двое подростков и парочка хихикающих девочек, которые хихикают и шепчутся глядя на Артема.
— Вау… — хмыкает он, подходя к кассам. — Надо было заранее приехать, очереди такие. Че не предупредила?
— Тебе еще кто-то нужен? — выгибаю я брови.
— Весь восьмой ряд, — объявляет он кассиру в ответ на мой вопрос, после пристального изучения карты мест.
— Эй… — дергаю его за рукав, и понизив голос бормочу. — Ты чего? Зачем…
— Зачем? — наигранно изумляется он.
Восьмой ряд — последний. Чем занимаются на последних рядах кинотеатров знает даже младенец на клеточном уровне, тем не менее, я не готова к… приставаниям. И помимо прочего, это откровенное мажорство, потому что вряд ли тут найдутся еще желающие приземлиться на восьмой ряд, при наличии остальных семи свободными.
Очевидно, мое лицо теряет налет безмятежности, потому что карие глаза вдруг становятся цепкими и внимательными. Смотрят в мои, пока их хозяин теряет налет веселости.