В нашей жизни всегда были только она, я, дед и бабушка, но ее так давно не стало, что в моей памяти мы как будто всегда были только втроем. А теперь нас будет… четверо…
Стряхнув воспоминания, выкатываю ее чемодан в прихожую и начинаю одеваться.
Она поживет до Рождества с дедом, а у меня сессия, поэтому я приеду к ним не раньше сочельника.
— Такси подъехало! — кричу я маме, распахивая входную дверь и впечатываясь носом в черный кашемир дорогого пальто, под которым будто металлический каркас.
Отскочив в сторону, смотрю в непроницаемые голубые глаза старшего Баркова, который, засунув в карманы руки, стоит на пороге нашей двушки.
— Здрасти… — бормочу, протирая свой нос.
— Привет, — осматривает коридор поверх моей головы.
— Оля дома?
Все же меня никак не отпускает мысль о том, что он не знает моего имени. Почему бы меня, черт возьми, это ни капли не удивило?
Мне не приходится отвечать, потому что мама выходит из комнаты, прижимая к груди нашего кота и целуя его морду.
Подняв глаза, тормозит с каменным выражением лица. Посмотрев на Баркова, вижу как его взгляд плавает по ней от макушки до носков синих пушистых тапок, а потом его светлые брови неожиданно сходятся на переносице, а глаза сужаются в таком знакомом мне выражении, что в животе случается кульбит.
Точно такими же взглядами разбрасывается и его отпрыск.
Пытаясь понять, что могло вызвать такую бурную реакцию, смотрю на маму.
В этом свитере она выглядит хрупкой, даже несмотря на живот. Из ворота торчит ее тонкая шея, а рукава подвернуты пару раз, потому что это дедов свитер, и он сидит на ней почти как платье, но любому дураку понятно, что это совершенно точно мужская вещь, которую до нее носили лет десять, это точно. На самом деле и того больше, я и сама иногда его таскаю, потому что от бесконечных стирок он стал очень мягким.
— Можем поговорить? — мрачно спрашивает незваный гость.
Поставив на пол кота, мама подходит к вешалкам и снимает свою забавную рыжую шубу, пожимая плечом:
— Только не долго.
Отойдя в сторону, кусаю губу. Но для неловкостей нет причин, потому что ее «мужу» совершенно не мешает мое присутствие.
Оценив обстановку, он продолжает:
— Уезжаешь?
— Да.
Скрутив жгутом волосы, мама кладет их на плечо, пряча под шубой, и тянется за шапкой.
— Куда?
— К отцу в «деревню», — отвечает она, продолжая свои сборы.
Просовывает ноги в угги и поморщившись, потирает живот.
— Мам? — спрашиваю взволнованно.
— Все нормально… — бормочет она. — Толкается…
— Где это? — спрашивает Барков неожиданно охрипшим голосом.
Сделав глубокий вдох, она смотрит на него и говорит: