– Не знаю, господин, – растерянно ответил воин.
– Я даю три сотни золотых за раба и ещё полсотни за урон, нанесённый им. И забираю его сейчас же. – Господин визирь внимательно посмотрел сначала на раба, потом на воина, охранявшего его. – И вот ещё что – я возьму в залог твой ятаган. Если господин Димарх сегодня до заката не получит свои деньги, ятаган будет лежать на столе у Повелителя.
– Да что вы, господин визирь! – Воин позеленел от страха. – Чтобы я своровал, да никогда!
– Вот и посмотрим, – холодно ответил визирь, забирая у воина ятаган и отсчитывая монеты из кошеля, висевшего на поясе. Воин отвязал раба, оставив только связанными руки, и дал господину визирю верёвку, как поводок от животного.
– Пошли, – сухо бросил визирь рабу, дёргая за поводок. Тот встал, пошатываясь, и побрёл за визирем. Амлон молча направилась следом. А в душе почему-то соседствовали благодарность и тревога.
Они зашли в лавку, где визирь купил рабу одежду. Кстати звали его Тавл. Добротное тарское имя. Тавл покорно шёл следом за визирем, скупо отвечал на его вопросы, не выказывал недовольства. Но что-то было не так, и Амлон никак не могла понять, что. Они зашли в несколько лавок вместе с господином визирем, а потом направились обратно к халирэ.
Как только за ними захлопнулась дверца, и лошади покатили по мостовой, Амлон подняла глаза и встретилась с полным ненависти взглядом Тавла. А визирь сидел спокойно, не обращая внимания ни на что вокруг, опустив голову на колени. И тут произошло сразу несколько событий. Тавл кинулся на господина визиря. А она закричала, от ужаса переходя на тарсийский:
– Не надо!
Мужчины сцепились и упали на дно халирэ. Господин визирь словно ожидал нападения, и его не получилось застать врасплох. И хотя Тавл был моложе, он явно проигрывал в ловкости и силе визирю.
Амлон смотрела, затаив дыхание. Она сама не знала, за кого переживала в этой драке. Вот, казалось бы, возможность сбежать, или помочь Тавлу убить господина визиря, а, может быть, просто подождать его смерти, но она молчала и сидела, вцепившись в сидение и сама не знала, чего хочет. Когда визирь прижал Тавла к сидению, завернув руки за спину и наступив коленом ему на спину, она вдруг почувствовала почти облегчение. Хотя должна была волноваться за соотечественника. Должна!
– Ты знаешь, что с тобой будет, если я объявлю о том, что ты напал на меня? – Голос визиря звучал ровно, он почти не запыхался.
– Мне всё равно. Я и так уже мертвец. И надеюсь забрать с собой хоть одну ирханскую тварь, – выплюнул Тавл с ненавистью, из разбитой губы текла кровь.