– Наш успех обусловлен двумя составляющими: натуральные и выращенные по сезону продукты. Благо их великое разнообразие на полуострове, и не нужно травить посетителей генномодифицированными огурцами откуда-нибудь из Испании. И второе, старые проверенные рецепты, живущие в народной памяти.
Я была согласна со всем, но запротестовала, когда кавказцы из ларца, исключительно ради меня напекли ассорти национальных хачапури с самсой и еще какими-то румяными творожными изделиями в прикуску с кебабами размером с крупную анаконду, притащив еще один кувшин вина из дома, сделанный их мамой!
Я попросилась домой. Точнее на ночлег куда-нибудь. Оказалось, что постоянное жилище для меня так и не найдено, поэтому я еду на дачу к одному профессору истории и археологии, где как раз проходит слёт историков со всего мира и у них не приехал товарищ из Владивостока. Его-то место мне и достанется аж на три ночи.
В двадцать два ноль ноль я, таща за собой чемодан и рюкзак, боясь оставить копченности без присмотра и с надеждой на возможность доставить пять килограмм папиного счастья по адресату, а заодно посетить мастерскую телефонов, мой так и не включался, оказалась на потрясающей вилле профессора, сошедшей с полотен девятнадцатого века, где поживали дамы с кружевными зонтиками и господа с сигарами и котелками.
Профессор моложавый симпатичный старичок, с бравым с ясным взглядом, осмотревший мою фигурку в шортах и шлепанцах с ног до груди, тоже курил трубку. Она ему невероятно шла, будто он родился с ней и милыми очечками и с этими манерами, от которых хотелось срочно переодеться в платье и достать кружевной зонтик.
По его настоянию я-таки оставила чемодан и рюкзак с консервами в прихожей, где со стен смотрели дамы и господа, гуляющие у моря, и уселась на задний ряд отдохнуть и послушать речи профессора, который отвлекся ради меня. И так заслушалась, что потеряла счет времени. К слову сказать, в зале вообще никто не шелохнулся, чуть-чуть шумели только тогда, когда уважаемый Зиновий Аркадьич менял табак в трубке, и в зале попеременно пахло то зелеными яблоком, то спелой вишней.
– Храм Солнца видел то время, когда плоская земля крошилась на материки от ужасного взрыва планеты-близнеца Земли – Глории. Она разлетелась на гигантские метеориты, такие как Ио, ставшие другим планетам спутниками, – он перевел дух, будто представив себе межгалактические войны, – и космический корабль с богами, который мы сейчас называем Луна, прибыл поживиться на нашей беде. Земля представляла собой мессиво из цемента и глины и трупов великанов и нас, карликов. Селевые потоки накрыли с головой все живое. Выжили только горные местности. Но хуже всего было порабощение… – он говорил и говорил, а я все больше и больше удивлялась этому миру, где под одним солнцем живут такие люди как Олег, профессор и я. Совершенно разные реальности, в моей было где-то три-дэ с половиной, в профессорском мире пять-дэ, а может все десять, в жизни Олега имелся отрезок из одной винодельни до бара отеля. Но отрезок веселый.