Следом идет тишина. Кто-то что-то долго говорит брату, на что он резко отвечает, заставляя мое сердце подскочить к горлу.
– Нет, с ней я предпочитаю не общаться, – вдруг изменившимся голосом произносит брат, и, судя по его интонации, я понимаю – речь заходит обо мне. Неприятно покалывает в ладонях. – Да такая же. Одни проблемы от нее.
Он замолкает, а я хочу кричать от негодования и обиды. Почему он обсуждает меня с кем-то за спиной. Сначала с матерью, затем вот… Я даже не знаю с кем!
– Да я помню. Держусь от нее подальше, – хмыкает Яр, вызывая во мне желание выскочить из укрытия и отнять телефон. Наорать на ту суку, перед которой он отчитывается миленьким голоском, и затоптать телефон, пока он не превратиться в кучу мусора. – Не волнуйся. Я не подпущу ее к себе. Думаешь, мне нужны новые проблемы? – возмущенно произносит он. – Я еще от того раза не отмылся.
В горле собирается тошнотворный ком.
Тот раз…
Я чувствую, как на коже выступает испарина. Руки потряхивает, а ноги подкашиваются. Мне страшно и стыдно одновременно. Щеки пылают адским пламенем, а на глазах проступают слезы.
Он помнит. Он все еще помнит…
Как же мне стыдно!
Я отворачиваюсь и затыкаю уши. Его слова, брошенные с презрением, душат меня и рвут на части. Глотая воздух вместе со слезами, я разворачиваюсь и убегаю. Нахожу центральный вход и влетаю в дом. Я врываюсь в комнату, хлопаю дверью и щелкаю замком. Я не уверена, видел ли меня кто-нибудь или нет, но сейчас совершенно плевать. В этот момент я просто хочу остаться одна. Падая в постель, я сгребаю одеяло и роняю на пол разбросанные вещи.
Слезы душат и отнимают силы. Всхлипывая, я зарываюсь лицом в покрывало и громко шмыгаю, зная, что звук поглотит плотная ткань. Так я рыдаю не в первый раз и видимо не в последний. Ярославу удается своим появление всколыхнуть во мне весь спектр эмоций. Но и не дает забыть о том, что произошло восемь лет назад.
Моя самая большая, самая ужасная ошибка, которую может совершить глупый ребенок по отношению к старшему сводному брату.
Мое прошлое, о котором я не хочу думать, всплывает в памяти и рвет на куски. Слезы увлажняют щеки и впитываются в грубый ворс покрывала. Я не замечаю, как тело сжимается от судороги и как внутри рвется отчаяние, так тщательно и надежно хранимое в самых потаенных темных уголках души.
Ярослав прав. Я сука. Я избалованная девчонка, которая считает, что мир крутится исключительно вокруг меня. Но все же он заблуждается. Мне тоже не отмыться от того дерьма, в которое я когда-то попыталась засунуть брата лишь потому что он не хотел со мной играть и выпроваживал из комнаты, когда я приходила к нему.