По команде Алки мне сдёргивали шортики, укладывали на спину, гладили и щекотали травинками, пока не затвердеет писюн. Потом девочки с ним игрались: шатали, сжимали, пробовали упругость. Их это забавляло, а мне было стыдно и больно (особенно первые разы), но приятно необычной приятностью.
Каждый раз, когда меня валили на землю, я притворно упирался и визжал, но мне очень нравилось так играть. Когда девчонки увлекались куклами, не обращали на меня внимания (особенно, в отсутствие Алки), я сам их задирал, валял домики, чтобы они принялись меня мучить. Но они – дурочки с переулочка – того не понимали, обижались. Потому особенно я любил, когда с нами игралась Алка.
Мне тоже разрешалось трогать девочек. Они того хотели даже больше, чем меня трогать. Но я стеснялся, никогда первым не приставал и отваживался лишь по настоянию Алки, которая выбирала мне жену. Как правило, себя саму.
А ещё Алка по секрету рассказывала совсем стыдное. Рассказывала, будто взрослые целуются письками, когда у них любовь: ложатся друг на друга и всовывают хлопчачью в девчачью. Раз мы с Алкой такой поцелуй пробовали, но у меня не получилось – писюн гнулся, не всовывался, а потом сморщился. Алка сказала, что я ещё маленький, не дорос даже до пионера, как она.
Я обиделся. Решил, что когда пойду в школу и стану пионером – у меня обязательно получиться. В ту пору я считал, что все дети в своих ватажках трогаются и целуются, но не рассказывают взрослым.
Мы тоже не рассказывали. Понимали, что взрослым об этом знать не следует. По настоянию Алки мы поклялись на смерть хранить нашу тайну, запечатав обещание на подорожнике оттиском проколотого кровавого мизинца.
Змеем-искусителем, нарушившим мою монополию на девчачьи ласки, стал Сашка, который приехал в село к бабушке. Я тогда уже второй класс закончил. Мои подружки тоже повзрослели.
Сашка был из Киева. Его бабка до этого жила в другом селе. Но у деда Степана, нашего соседа по переулку, умерла жена, вот и взял себе другую – Сашкину бабу. Так и привела его судьба в наши края.
Было на то время Сашке лет пятнадцать, может больше. Симпатичный и хулиганистый – такие всегда девчонкам нравятся. А тут ещё из столицы!
Он сначала с одногодками местными хотел подружиться, но что-то у них не заладилось: рассорились, подрались. Дед Степан даже разбираться ходил. После этого Сашка ко мне стал захаживать, но так, без интереса – мне только десятый шёл.
Однажды, когда он сидел у меня во дворе и со скучающим видом показывал карточные фокусы, пришла наша ватажка. Завидев Сашку, девочки сбились у ворот, застеснялись, прятались друг за дружку, хихикали. Алка, хоть и старшая (ей на ту пору двенадцать исполнилось), тоже смутилась, но подошла к нам. Сашка сразу ожил, расфуфырился, принялся дурашливо шутить, выделывать кренделя с картами. Увлечённая представлением подошла малышня, не сводила зачарованных очей с невиданного искусника. Так и познакомились.