Маринка говорила, что очень испугалась такой клятвы, однако рука уже была расцарапана. Тем более Король бы не разрешил уйти. После того, как окровавленный камушек торжественно выбросили в воду, Сашка объявил предательниц своими жёнами, назначив Алку старшей.
Затем началось обучение городским играм…
Маринка беспрестанно шептала мне в ухо, будто ей не терпелось первой поделиться страшным секретом. Она морщилась, возмущённо фыркала и закатывала глазки, только мне казалось, что она нарочно наговаривает на Сашку, потому как ей было интересно. Мне бы ТАКОЕ понравилось.
Слушая Маринку, я будто прикасался к недозволенному взрослому миру. Не книжному – настоящему: интересному, недоступному, а потому – манящему.
Ревность моя перегорела и ушла, зато появилось нестерпимое желание самому оказаться на месте Сашки.
– А потом мне надоело, – вздохнула Маринка. – Я сказала Алке, что с ними не играю, даже клятвы не боюсь. Сашка взбесился! Кричал, что завтра мои родные помрут, и я, и все! Лишь они останутся. Мы умрём. Да?
– Может, и не умрём, – ответил я, думая о другом. От Маринкиного рассказа у меня вздыбилось в штанишках, внизу живота разлилось уже знакомое приятное. – Пока не умерли… А что дальше?
– Потом Сашка приказал девчонкам меня раздеть и бросить в болото к лягушкам, но те не послушались. А я расплакалась и убежала. И всё. Больше к ним никогда не пойду! Буду с тобой дружить, потому что ты хороший. Только ты им не рассказывай, что я тебе рассказала. Поклянись!
– Честное октябрятское…
Маринка придвинулась ко мне, положила головку на плечо. Раньше я бы застеснялся, но теперь, узнав ТАКОЕ, стал смелым.
Мы залезли подальше в кусты и долго игрались как два голодных зверька, но уже по-новому – так, как рассказывала Маринка, как научил её Сашка.
По дороге домой девочка призналась, что всегда меня любила и ревновала к Алке. Но теперь мы будем вместе, а когда вырастем, то поженимся. А ещё (самое главное!) Маринка сказала, что у меня писюн в сто миллионов раз лучше, чем волосатый Сашкин. И я, смутившись от такой похвалы, пробурчал в ответ, что у неё самая лучшая девчачья писька, лучше, чем у всех.
Так началась моя медовая неделя с Маринкой. Следующие дни мы проводили в колхозном саду, в сладкой неге, питаемой полученным ею опытом и моим народившимся желанием. Я забыл о недочитанных книгах. Даже перехотел ехать в Городок и просил бабушку определить меня учиться здесь, в селе (чтобы не разлучаться с Маринкой – но этого не говорил). Бабка лишь улыбалась, потому как разгадала нашу любовь, застукав на сене без трусов.