Я увидел себя в дорогом костюме, на престижном литературном форуме.
Я раздаю автографы на своей новой книге, еще пахнущей типографской краской.
Ко мне выстроилась очередь из поклонников и поклонниц. Организаторам форума неудобно передо мною за ТАКУЮ толпу и радостно, что СТОЛЬКО народу привалило, не смотря на недешевые билеты.
А я раздаю автографы и подсчитываю в уме: какой будет выручка от проданных книг. Замечаю, что вся подготовленная партия разлетелась, как горячие пирожки в школьной столовой.
Я раздаю автографы неспешно, по-барски стараясь угодить каждому, указать имя, пожелать заветного.
А они, мои поклонники, особенно поклонницы, наперебой желают сфотографироваться со мною, или хоть бы дотронуться до живой легенды, хоть бы приблизиться и вдохнуть запах.
Я им разрешаю. Особенно поклонницам.
Я соглашаюсь позировать, самодовольно замечая, как их подружки дрожащими руками достают фотоаппараты и телефоны, спешно щелкают, а я обнимаю поклонниц, чувствуя кончиками пальцев сквозь тоненькие кофточки и платьица бретельки их лифчиков и резинки трусиков, порою, вроде случайно, опуская ладонь на упругую ягодицу.
Я бы предложил им встретиться и в более интимной обстановке, но у меня есть Вера.
«Да! у меня есть Вера…».
***
Рет Батлер, соглашаясь, качнул головой, опять щелкнул пальцами.
Я увидел себя…
«Нет, не нужно! Об этом она может узнать!..».
Я на палубе СВОЕЙ яхты в теплых волнах Средиземного моря.
Я сижу в шезлонге, подставив ласковым солнечным лучам загорелое лицо, потягивая из трубочки дорогой коктейль, а у моих ног сидят две юные девушки в прозрачных коротких туниках – светленькая и темненькая.
Они нежно поглаживают мои лодыжки, массируют ступни, преданно смотрят снизу вверх.
Я чувствую кожей их нежные ладошки, их пальчики…
«Стоит лишь загадать ЖЕЛАНИЕ!
Нельзя-нельзя-нельзя!..».
Глава восьмая
Ночь с 25 на 26 января 2014 года
(продолжение)
***
Проснулся от холода и пекущего зуда внизу живота. В окнах стояла глухая ночь.
Налитое мое естество болело от упругости. Нестерпимо хотелось в туалет.
Стараясь не разбудить Веру, выскользнул из под нагретого одеяла.
В окружающей зябкой темени, то вонючее одеяло теперь казалось венцом согревающего уюта.
Стараясь ничего не опрокинуть, вспоминая расположение оставленной вчера охапки дров и ведра с водой, я накинул куртку и поковылял из избы.
Душа болела, отравленная контрастом недавнего сна и яви.
***
На улице моросил январский дождь со снегом. Я помочился в сырой мрак.
На душе было хуже, чем на улице.
«Умереть бы прямо сейчас, в этой промозглой темени…».