Ни кем незамеченный, я сидел в машине позади него и смотрел в окно, туда, где нас уже не было. Иоахим ещё не знал, что я буду защищать его до последнего. До самого конца. Он этого заслужил…
Иоахим стоял у окна своей комнаты и спокойно наблюдал за улицей. Смотрел туда, откуда вот-вот должны были появится машины гестапо, в которых будут сидеть крепкие, сильные люди, которые должны будут отвезти его к себе и наказать. Наказать за непослушание, как маленького ребенка, который сделал что-то не так, как просили его родители. От этой мысли он только усмехнулся и снова представил себе лицо шефа, который наверняка уже послал себе пулю в голову. Интересно куда – в подбородок, рот или висок. И он почти не ошибся.
Его шеф в эти секунды как раз нажимал курок своего наградного пистолета, нажимал с удовольствием, с облегчением, с радостью, что наконец избавлялся, он так хотел в это верить, от себя, от своего многолетнего наваждения, от своей темной любви, так обольстительно для него всегда обтянутой своим черным, как ночь, мундиром.
В огромном кабинете его выстрел был едва слышен. Только несколько капель крови долетели до ближайшего окна и медленно начали стекать с его холодных, таких безжизненных, бездушных стекол. Они чем-то были похожи на скупые слезы мужского плача по ком-то давно забытому, давно потерянному…
Из-за угла улицы вырвались две чёрные машины, как полированные железные звери, они бешено рванулись к его дому за своим наказанием. Но вот и всё! Дождался! Иоахим подошёл к своему ещё с детства любимому креслу, сел в него и с силой распорол, именно распорол, а не разрезал, вены на своих запястьях, тем кинжалом, который ему вручил когда-то в награду за свое спасение сам Гитлер, его фюрер, которому он так верил и который его потом так разочаровал и предал.
Он всё рассчитал, только глубокие зияющие раны на руках позволят ему спокойно уйти, нет, не от наказания, он не заслужил никакого наказания. Он был сильным человеком и хотел уйти, чтобы никого больше не видеть перед собой, всех этих людей, которые его так обманули когда-то, так предали вместе с фюрером, его вождем.
Я ждал их в подъезде. Мне надо было задержать людей из гестапо и тех падших созданий, которые будут вместе с ними всего минут на пять, а лучше на десять. Этого будет достаточно, этого хватит, чтобы Иоахим спокойно умер от обильного кровотечения в своей комнате.
И тут мне на миг показалось, что его тело сейчас умирающее там за моей спиной, на самом деле было моим телом, моей душой, которая защищала теперь то, что было ей так дорого и ценно, и мне тоже…когда-то…