“ Ostanovka! ”
Глубокий, хриплый голос гремит в комнате.
Я чувствую, как мое сердце колотится в горле, когда я медленно поднимаю глаза. Двое крепких мужчин отходят в сторону, и внезапно я смотрю на высокого, широкоплечего, совершенно великолепного мужчину. Он явно выше и крупнее двух своих телохранителей, и почти можно видеть, как от него исходит сила. Его темно-синие глаза смотрят прямо на меня, завораживая мой взгляд.
– Кто ты такая?
– Мистер Комаров,-мой отец запинается, когда заикается.-Это Фиона, моя дочь.
Глаза задумчивого русского мерцают. Они сужаются, глядя на меня, когда тень улыбки изгибает его губы.
– Томас,- рычит он. - Наш долг погашен.
Виктор
Я слабо улыбаюсь в позолоченном особняке. Быть окружным прокурором Чикаго хорошо оплачивается, хотя я совершенно уверен, что это не так хорошо окупается . Но я знаю все о других делах человека, который здесь живет. Я знаю о его закулисных рукопожатиях и любовных контрактах. Я знаю, что он воображает себя Кеннеди.
Моя улыбка исчезает. Если Томас Мюррей не разыграет свои карты правильно примерно через пять минут, у него будет гораздо больше общего с Кеннеди, чем ему хотелось бы,—например, дополнительная дыра в голове, которой у него не было этим утром.
Я поворачиваюсь к Льву и хмурюсь. – Дай ему последний шанс.
– Da , Виктор – Лев достает из кармана пиджака мобильный телефон и нажимает кнопку. Я оглядываюсь на фасад особняка Мюрреев и снова слабо улыбаюсь.
Много лет назад я, возможно, позавидовал бы этому человеку с его богатством и этим роскошным домом. Возможно, это пробудило во мне голод—стремление завоевать и построить свою собственную империю. Но теперь я сделал все это. Я достиг вершины. Теперь, когда я смотрю на чикагский дом Томаса Мюррея за двенадцать миллионов долларов, я просто улыбаюсь. Я улыбаюсь, потому что теперь мой дом больше, чем этот. Мое богатство больше, чем его. И моя сила даже больше, чем его самые смелые устремления.
Томас Мюррей может стать мэром Чикаго, если пожелает. Он может думать, что это дает ему силу, если это помогает ему спать по ночам. Но настоящая власть будет у человека, который владеет этим мэром. И этот человек-я.
Рядом со мной Лев хмыкает и вешает трубку. Он поворачивается ко мне со стоическим видом. – Это был его дворецкий. Мистер Мюррей " нездоров’ на вечеринке.
Мое настроение портится еще больше. Хотя я признаю, что иногда мне не хватает того, чтобы испачкать руки, мне не нравится идея вытащить вероятного кандидата в мэры из его собственного пространства, чтобы всадить в него пулю. Но у Томаса нет времени, а у меня кончилось терпение.