– Тогда пусть Ральф ее изнасилует: он больной. А как только ее характер улучшится, придешь ты. С цветами.
Ральф рассмеялся. С тех пор, как Ви родила, они общались конечно, но только если рядом был кто-то третий. Даже если третьим был Рене. Стоило им остаться наедине, Верена либо утыкалась в свой телефон, либо надевала наушники.
– Ты не настолько интересный, как думаешь, – это было самым мягким, что он от нее слышал. – Тебя все слушают в надежде когда-нибудь с тобой переспать. И женщины, и мужчины. Но так как ты благородно избавил меня от глупых надежд, избавь уже и от своей тупости.
Лизель была мягче с ним, но и она отдалилась. Ральф даже удивился, когда она попросила его стать опекуном Рихарда, на случай если что-то пойдет не так. А когда он заговорил с нею о Верене, налила ему чаю и мягко так объяснила суть:
– Ральф, она уважает твою позицию. Ты не хочешь ее, она это уяснила. Так почему ты не уважаешь ее позицию? Она ведь ясно сказала: «Твоя дружба мне не нужна!» Она ведь не заставляет тебя делать то, что тебе не нравится…
– Ты тоже думаешь, я настолько тупой, что со мной не может быть интересно просто общаться?
– Какая разница, что об этом думаю я, если общаться с тобой не интересно Верене?
Последнее время, Ральф замечал за собой, что докатился до низости – втираться в доверие к Рене. Только потому, что рядом была Верена. Может, он правда был настолько тупым, что его рассказы могли заинтересовать лишь маленького ребенка. Все остальные, рано или поздно, начинали закидывать удочку на момент «переспать». И его сан священника казался им надуманной глупостью.
Его это всегда бесило. Когда он был беден, никто не хотел с ним спать. Он это помнил. И то, как Джессика унижала его на каждом шагу, тыча носом в каждый просчет… И то, каким удовольствием было ее сломить и заставить ползать. Другого удовольствия он от секса не получал.
И быть секс-игрушкой не собирался. Даже для самой Джессики.
– Ты слишком много думаешь, – сказал Себастьян, словно прочитал его мысли. – Что плохого в том, что тебя хотят из-за красоты?
– То, что я всегда был красив, но бедного меня не хотели.
– Красоте нужен уход и хорошее оформление, – возразил Себастьян. – Если я когда-то наберусь смелость отменить эту вековую повинность, ты будешь первым кого я заставлю снять сан и завести мне парочку внуков. Пора уже немного разбавить кровь.
– Спасибо, пап! Это именно то последнее, чего мне хочется в жизни, – ответил Ральф и вздохнул.
– Расслабься, человеческий Цезарь, – хмыкнул Филипп. – Тебя не спрашивают, тебя информируют.