– Они там все сумасшедшие. Нынешние дети – самые неприспособленные из всех, – заявила она. – Просто большинству женщин не на что себя больше употребить, и они не позволяют детям взрослеть.
Когда я вышла, все трое все еще стояли у лестницы и Себастьян держал Рене за руку.
– …и чтобы я не слышал, как вы ругаетесь! Особенно, за столом, – он обернулся и сбавил тон, предложив мне вторую руку. – Ты, Фил, в детстве был точно такой же. Копия! А ты, наверняка вырастешь таким же, как он. Вы оба плюетесь в зеркало, а раз хватает мозгов ругаться на равных, могли бы друзьями стать и обсуждать что-нибудь другое… Ты как, в порядке? – он обернулся ко мне.
– Да, – выдохнула я, продолжая думать о почти взрослом парне, вроде Рене, но с сиськой во рту.
Я в таком возрасте уже перестала разговаривать с Ральфом, приревновав его к Джесс. А через пару лет уже сама мастурбировала.
Но вряд ли все они хотели об этом знать
Почти через месяц после того приема, мы ужинали всей лоскутной семьей. Традиционно ужинали бутербродами. Три сорта хлеба, бесчисленное количество сыра, салями и ветчины… Маринованные и свежие огурцы, оливки, помидорчики-черри. В общем, – ничего особенного, – как это называла Марита. У нее была странная привычка – преуменьшать собственные достоинства и ждать, что другие оценят и убедят ее.
Возможно, будь ее мужем кто-то предупредительный и светский, как Маркус, так бы оно и было- Но Себастьян был слишком занят своими мыслями, чтобы разгадывать еще и ее затеи с сервировкой стола. С ним следовало говорить по-военному: быстро и четко. Намеков он то ли не понимал, то ли притворялся.
Я убедилась в этом на горьком опыте. И с каждым днем он становился все горше.
Когда мы с Себастьяном договорились сделать ребенка, он приходил ко мне почти каждый день. Когда живот стало уж не скрыть, я осторожно объяснила, что стала уже не такая гибкая. И приготовилась ответить на все вопросы по поводу часов, якобы измеряющих базальную температуру… Но Себастьян лишь посмеялся.
– Мальчик?
– Мальчик.
– Молодец я! – он подмигнул мне и напряг бицепс. – Значит, все? Производственная пауза?
– Нет-нет-нет-нет! – зачастила я и, не сходя с места, придумала целый научный комплекс обоснований того, что беременным женщинам секс просто необходим. Для хорошего настроения и легких родов.
Себастьян удивился, но согласился и мы продолжали.
После родов все кончилось. Абсолютно все. Когда я переехала в Западное крыло вместе с нянечками, Ричем, Лизель и парой любимых горничных, он даже не заходил. Точнее, заходил – посмотреть на Рихарда, но разговаривал почти всегда только с Лизель, а если мы и оставались наедине, то лишь затем, чтобы сухо поговорить о делах общего ребенка или же делах Цезаря.