– Чудной ты. Заморские земли повидал, ремеслу навучался, ратиться можашь. А с девками ловок? – сказала Боцжана, казалось и не заметив нелепой ситуации. Или жены этого времени не особо на подобные ситуации и смотрят?
– Давай паглядим, – сказал я и попытался обнять девушку.
– Невместно! – строго произнесла она, ловко отстранившись. – Аль думашь полонянкой была, – все мужи покрыть поспели?
В одно мгновение Божана не на шутку взбеленилась. Видимо, пленом ее попрекали многие, да и бабы языками обязательно за спиной чесать будут. Только скорее и не потому, что действительно осуждают, может даже из зависти.
– Нет, я думать не хочу. Что было до меня – там и остается, что буде рядом со мной – то наше и токмо, – строго сказал я и даже пристукнул кулаком по лавке.
Божана рассматривала меня с большим интересом. Это не был ни похотливый взгляд, не было в нем и желания стать моей здесь и сейчас. Это был интерес уважительный и даже немного преданный.
– Чудно говоришь, але лепо, – сказала девушка, снимая, наконец, шубу, под которой была нижняя рубаха. – Не было много мужей. Девой я долго была в полоне. Войсила чакали раней и не давали меня портить.
Божана сделала паузу и присела рядом со мной на лавке. Я взял ее руки в свои, от чего девушка даже вздрогнула.
– Снасильничал меня десятник Дуб. Во хмели были усе, хозяин почил, а этот тать прийшол и сначильничал, – у Божаны проступили слезы. – Апосля хозяин крепко побил десятника, да и сам за утро снасильничал.
– Я обороню тя, усе буде добре. А ты сама хочешь идти за меня? – спросил я важный для себя вопрос. Ну, не хотелось жениться, только для решения проблем Войсила.
– Да! – после небольшой паузы сказала Божана. – А ты?
– Вельми, – сказал я и посчитав момент удачным – стал целовать будущую жену. И пусть Войсил хоть исколется.
Девушка поддалась на поцелуй, закрыла глаза и стала часто дышать. Отлила кровь от головы и мой организм, повинуясь вечному инстинкту, стал сам действовать. Девушка стала еще чаще дышать, но ничего не предпринимала, только слегка приоткрыла рот.
– Ой, – от неожиданности я аж подпрыгнул. Во рту я ощутил солоноватый привкус, а из губы начала сочится кровь.
– Невмесно! – чуть слышно сказала Божана. На щеках девушки проступили слезы. – Прости, я… Батюшка… За утро…
– И ты прости, любая, – сказал я так же тихо и попытался обнять Божану, но она отпрянула.
– Любая, – проговорила она, слово смакуя. – За утро венчаться, а мы тут…
- Грех сие, любы. Я в беспамятстве была, а он снасильничал… – прошептала Божана.
Девушка разрыдалась. Подпортили психику моей красавице. Да – моей! Здесь и сейчас, если бы Войсил сказал, что или Божана, или князем станешь – послал бы его да так далеко, что и с факелом дороги не нашел бы. Я ее хотел, я ее жалел. Но не жалость это была в том понимании слова, как в XXI веке, а жалеть – значит любить – так здесь, в этом времени. В моем времени!