Мы рассчитываем, что наша доля сохраненной ценности в совокупном ее объеме вырастет или по меньшей мере не слишком сократится. Мы прилагаем все возможные усилия, чтобы застраховать наши ставки, диверсифицируя товары, в которые инвестируем. Мы боремся за овладение собственностью, инвестируем в нее и удерживаем контроль над собственностью, которая, как мы полагаем, дает нам лучшую возможность, чтобы однажды как минимум вернуть ту ценность, которую мы в нее инвестировали. Испытывая сомнения, мы обращаемся к преимуществам нашей собственности, и это вводит нас в некую среду, участники которой всегда должны конкурировать за доходы и ресурсы. Когда наши трудовые доходы и другие ресурсы ненадежны или недостаточны, собственность привлекает нас благодаря тому отпечатку преимущества, которым она наделяет тех, кто владеет более значительным ее объемом, над теми, кто имеет меньше. Эти преимущества зачастую сохраняются, даже когда ценность собственности снижается. Сравнительное преимущество, воплощенное в относительной ценности собственности, начинает замещать подлинную уверенность и процветание.
Вера в иллюзию собственности-как-уверенности и претензии на приобретение еще большего объема собственности во многом напоминают очарованность идеей среднего класса и сожаление о его сокращении. Как правило, подразумеваемые и тем, и другим представления о независимой социальной мобильности подпитывают те же самые усилия. На попытки снизить цену вещей, составляющих стоимость жизни, тратится слишком много общественных и политических усилий. Растущие цены на жилье, дипломы и страхование делают их менее доступными для все больших групп населения. «Соответствовать» становится все сложнее и дороже: жизненный уровень, которым люди располагали лишь поколение назад, для нынешнего поколения становится недоступным[43]. Отдельные представители правой части политического спектра реагируют на это, требуя обеспечить кредитные ресурсы, которые помогут «достойным» трудящимся приобрести подобные вещи, одновременно исключая некредитоспособных. Реакция же некоторых представителей левого фланга заключается в призыве к мерам государственной защиты, которые помогут гораздо большему количеству людей достичь минимально необходимых условий для приобретения собственности и удержаться на этом уровне. Вне зависимости от наших политических склонностей мы упорно возвращаемся к собственности и воплощаемой ею ценности – до тех самых пор, пока, так сказать, не остаемся у разбитого корыта в виде дома, который стоит меньше, чем наш долг за него по ипотечному кредиту, пенсии, которая обрекает нас на бедность в старости, или диплома, который неспособен обеспечить нам достойную работу. Ценность пребывает там, где накопление без нашего ведома экспериментирует с нашими инвестициями и их вместилищами, пока мы устремляемся вперед, завороженные скромным обаянием собственности.