Но к тому времени, когда я переехала в свою первую квартиру на Западном берегу, израильская экономика уже давно претерпевала реструктуризацию в том же направлении, что и наиболее развитые капиталистические экономики. Урезание общественных благ и услуг было заметным по всей стране, и поселения, хотя им и предоставлялись особые субсидии, не стали исключением. Снижение издержек подразумевало, что использование существующей инфраструктуры поселений становилось более интенсивным за счет уплотнения жилых районов, школ и государственных учреждений на их территории. Вкупе с сокращением государственных ресурсов и растущим давлением на хорошо оплачиваемые рабочие места это лишило поселенцев Западного берега инструмента, который в прошлом позволял им превращать свои материальные преимущества в социальные.
Внешнее давление порождало внутреннюю напряженность. В Бейт-Эле поселенцы во втором поколении пренебрежительно относились к тому коллективному духу, который привлекал их родителей. Они либо полностью отказались от материального комфорта ради аскетического духовного существования в палаточных лагерях на вершинах холмов, либо стремились к самореализации за счет труда, проживания и потребления на территории собственно Израиля. Соответственно, их родители либо сетовали, что оказались не в состоянии уберечь своих детей от подобного отречения, либо (пока образ жизни их детей не слишком сильно расходился с их собственным) гордились тем, что обеспечили им средства для самостоятельного достижения успеха. В Ариэле на смену первоначальному ощущению солидарности пришел вызывающий прагматизм. Семьи прилагали максимальные усилия, чтобы выхватить ресурсы из фондов и пожертвований, соперничали с другими представителями своей социальной группы за преимущества в образовании и жилье, а также выражали возмущение по поводу новых поселенцев – более бедных людей, прибывших в середине 1980-х годов, и русскоязычных иммигрантов начала 1990-х, – появление которых могло негативно сказаться на ценности их домов.
Мой анализ этих процессов привел к полемике вокруг всеобщей озабоченности материальной стороной жизни поселений[56]. В то время когда я проводила полевую работу, у всех в памяти были еще свежи кадры с бульдозерами, разрушающими дома в поселениях в секторе Газа после израильского «размежевания» на этой территории. Бушевали споры по поводу физического существования поселений на Западном берегу и прав поселенцев на их собственность. Несмотря на крупномасштабные планы государства, мои собственные наблюдения говорили о неотделимости материальных факторов от социальных и гуманитарных. Магнитом, притягивавшим людей в поселения, изначально было сочетание благ цивилизации с успешно развивающейся общественной жизнью, хорошим образованием и объектами культурной инфраструктуры. Экономические неурядицы подорвали это сочетание факторов и уничтожили крепкие связи между поселенцами, превратив их – вспомним работу Ганса – в совокупность отдельных домохозяйств, полностью погруженных в собственные заботы, подобно остальным представителям израильского среднего класса.