Критический теоретик Мойше Постоун установил связь между материальным и человеческим, отметив, что направляемый конкуренцией производственный процесс накопления ведет не только к изобилию товаров, но и к увеличению знаний и навыков, необходимых для их производства[60]. Производители стараются превзойти своих конкурентов за счет повышения производительности труда. Они способны осуществить это с помощью технологических инноваций и более эффективной организации рабочего пространства, однако могут сделать ставку и на повышение квалификации своих работников. Все эти стратегии позволяют им платить трудящимся по среднерыночной ставке, одновременно извлекая из их труда больше ценности. Но преимущества, которые они получают, недолговечны: конкуренция заставляет других производителей наверстывать упущенное, воспроизводя наиболее успешные стратегии, и результатом становится пересмотр социального стандарта производительности. Именно так происходит постоянное соревнование за следующий раунд технологических и организационных инноваций и усовершенствования квалификации.
Это позволяет повышать производительность в одной отрасли за другой, а заодно и снижать ценность производимых товаров. Среди подешевевших товаров оказываются продукты питания, жилье, образование и другие товары и услуги, формирующие социально приемлемый уровень жизни. Сюда же относятся отдельные составляющие производительного труда, а именно навыки, дипломы и все прочие элементы, из которых складывается человеческий капитал, – их производство точно так же обходится дешевле. Вне зависимости от того, сколько работодатели готовы платить за эти навыки, их ценность продолжает снижаться относительно ценности товаров, в создание которых они вносят свою лепту. Иными словами, материя человеческого капитала, данная нам в опыте в виде личных качеств и достижений, обесценивается в процессе накопления, и это ведет к обеднению самóй нашей человечности.
Это обеднение человечности отражает тот факт, что навыки, вкусы и способности людей именуются капиталом – ресурсом в производственном процессе, развитие и использование которого находится за рамками нашего контроля. Такая категория, как «человеческий капитал», имеет смысл лишь в контексте капиталистического производства. Именно эта динамика превращает социальные отношения, навыки, вкусы и способности в стандартизированные и измеримые единицы, сопоставимые с прочими, а потому заменяемые соответствующими единицами других людей, а также материальными проявлениями капитала. Бурдьё назвал это взаимной конвертируемостью, имея в виду следующее: поскольку правовые, экономические и образовательные структуры помещают отдельные компоненты человеческого и материального капитала на эквивалентные позиции, один вид капитала может быть конвертирован в другой. Сегодня мы используем ту же самую формулировку, используя такое понятие, как капитализация, применительно, скажем, к навыкам или связям. Например, можно капитализировать хорошее воспитание, получив диплом престижного университета, далее можно капитализировать этот диплом и навыки, которые потребовались для его приобретения, за счет получения хорошо оплачиваемой работы. Затем можно капитализировать доходы от этой работы, получив щедрый банковский кредит, а этот кредит можно капитализировать приобретением потенциально прибыльной недвижимости в перспективном районе – капитализация же проживания в этом районе происходит благодаря приобретению полезных социальных связей и преимуществ в образовании для детей.