Тем временем капиталистическая система накопления прибавочного продукта самовоспроизводится, препятствуя полноценному возмещению инвестиций. Следы эксплуатируемой ценности можно обнаружить в неудачных попытках гладко и адекватно обратить человеческий либо материальный капитал в их эквиваленты с выгодой для их владельцев. Получить хорошо оплачиваемую работу и собственность весомой ценности непросто даже для тех, кто обладает необъятным человеческим капиталом. И наоборот: даже очень богатые люди не могут просто так купить престиж. Напротив, им приходится серьезно инвестировать в длительный процесс образования и самосовершенствования, чтобы приобрести человеческий капитал, которым уже могут располагать некоторые не столь богатые люди. Тем не менее извлечение человеческих и материальных инвестиций продвигается с помощью все более конкурентных и всеобъемлющих способов. В подобной атмосфере каждый вынужден приносить все более значимые и все более частые жертвы ради спорадических доходов.
Социолог Хартмут Роза определяет эту атмосферу сквозь призму ускорения: разные виды опыта и накопленные знания устаревают настолько быстро, что почти невозможно предсказать, какие связи и возможности для деятельности будут актуальны в будущем. Роза уподобляет эту ситуацию скользкому спуску, на котором нельзя стоять и не двигаться. Всякий, кто не стремится постоянно быть в курсе последних событий, обнаруживает, что его язык, одежда, адресная книга, знание общества, навыки, домашние вещи и пенсионные средства устарели[61]. Когда мы сталкиваемся с давлением, снижающим ценность вещей, в которые мы инвестируем, мы не можем предпринять ничего иного, кроме как еще более рьяно инвестировать в другие области. Но даже если наши более энергичные инвестиции в человеческий капитал приведут к успеху, они, вероятнее всего, принесут нам лишь некую разновидность социального кредита или престижа, которые в дальнейшем мы то ли сможем материализовать, то ли нет.
Все более распространенным сценарием становится наша неспособность это осуществить. Соответствующих примеров предостаточно, но мне хотелось бы придерживаться той системы координат, которую предложил Бурдьё, и уделить некоторое внимание образованию, а затем культуре. Даже если когда-то образовательные регалии, которые мы приобретаем в школе и университете, и являлись входным билетом для получения престижной работы, то сейчас это определенно не так. Чтобы уровень доходов от определенных профессий сохранялся, программы обучения и профессиональной подготовки наделяются правом на предоставление регалий. Эти регалии ограничивают доступ к определенным профессиям для широкой публики и требуют инвестиций, отгораживающих данные профессии от всех остальных. Но встречный натиск со стороны амбициозных абитуриентов, а также тех, кто претендует на те же должности на основании образовательных и профессиональных критериев, стал настолько масштабным, что вот уже около полувека во многих экономически развитых странах наблюдается чрезмерное повышение стоимости рабочих мест с точки зрения дипломных регалий. Последние больше не гарантируют хорошие доходы, потому что этих регалий попросту слишком много по сравнению с хорошими возможностями для желаемого трудоустройства