.
Кроме того, из-за необходимости поддерживать рентабельность за счет постоянных инноваций и быстрого цикла разработки продукции производство стало настолько гибким, а рынок труда настолько ненадежным, что навыки быстро устаревают, квалификации перестают пользоваться спросом, а модные стажировки и курсы профессиональной подготовки оказываются бессмысленными к тому моменту, когда мы завершаем за них платить. Для соответствия постоянно меняющимся требованиям к труду необходимо все время инвестировать в разнообразные и соответствующие последним трендам наборы навыков. На смену карьерным лестницам приходит оплата в зависимости от результатов работы, а накопленный трудовой стаж и статус перестают влиять на получение работы. Новые гибкие и креативные профессии совершенно условно связаны с престижем и объемом вознаграждения. Образовательные регалии превращаются в направленные на извлечение прибыли инвестиционные продукты в угоду спросу на них потребителей, – спросу, расходящемуся с доступной занятостью и в большинстве случаев превышающему ее объемы. Неспособность этих регалий обеспечить стабильный доход означает, что все больше и больше соискателей залезают к долговую яму из-за кредитов на образование, погасить которые они вряд ли смогут[63].
Культурные навыки не институционализируются тем же способом, что образование, но сталкиваются с аналогичными затруднениями. Возможно, что в свое время статус был столь же предсказуемым, как это описывал Бурдьё, когда демонстрация и взращивание этих навыков, в приобретение которых вложены время и деньги, выражали некую утонченность вкуса, укрепляющую превосходство ценителей. Но так называемая высокая культура больше не приносит предсказуемых вознаграждений, а погоня за ней порой выглядит не менее принудительной, чем погоня за собственностью. Критические теоретики послевоенной эпохи Теодор Адорно и Макс Хоркхаймер еще тогда удивлялись тому, как люди несутся напролом, чтобы заполучить некую долю культурного действа из страха нечто упустить, не зная, чем может быть это нечто. Мы потребляем культуру якобы самоочевидной ценности на свой страх и риск, предупреждали Адорно и Хоркхаймер[64].
Сварливые комментаторы сетуют на падение ценности культурных навыков, которые культивировались годами. Они жалуются на инфантильных мужчин, чья самооценка основана лишь на прихотях равных им по статусу, и на некую разновидность культуры, лишающую нас зрелости в виде накопленного опыта, сформированного вкуса и медленных удовольствий[65]. Другие провозглашают конец снобизма: чтобы продемонстрировать культурную компетентность, дающую признание в уважаемых кругах, мы теперь должны быть эклектичными и даже всеядными. Мы больше не можем сидеть сложа руки и наслаждаться плодами тех вкусов, которые взрастили прежде. Вместо этого, чтобы оставаться в тренде, мы должны разносторонне развиваться, уравновешивая нашу любовь к классической музыке прослушиванием популярных мелодий, а наше владение литературной классикой – чтением новейших бестселлеров. Только в том случае, если мы будем и дальше смотреть, слушать, читать и учиться – то есть реинвестировать, – мы можем надеяться, что нам удастся со знанием дела откликнуться на очередной культурный контекст. Как и в случае с финансиализированной собственностью, лишь неустанное реинвестирование способно удержать нас от отставания, но даже тогда ничто не может дать гарантию, что наши усилия принесут плоды