Тем не менее, если мы (а заодно и другие люди с аналогичными установками) оказываем определенное воздействие на наше окружение, то способны пойти против этих обстоятельств с помощью не столь отрезвляющих и более возвышенных форм выражения, нежели эгоистичный прагматизм. Ценности – главная из этих форм. Самоутверждаясь с помощью ценностей, мы ступаем на более твердую почву, поскольку они обосновываются убеждениями, а не реалиями, отказом от материальных вознаграждений и всеобщностью, которая фактически подтверждается наличием единомышленников и при этом не зависит от реального влияния ценностей. В протестах, волонтерстве, актах солидарности и активизме ценности дают убедительный выход нашему хрупкому ощущению силы. Кроме того, они утверждают наше ощущение свободы, делая наши невозвратные инвестиции чем-то вроде добровольной жертвы – создавая впечатление, что мы выходим за рамки прагматизма ради высших, нематериальных идеалов. Тем самым ценности примиряют нас с жесткостью тех структур, которые организуют нашу жизнь. Они позволяют нам возвыситься в нашем воображении над ними, одновременно внося ограниченные поправки в рамках того, что возможно переломить и видоизменить. Ценности дают нам ощущение того, что общество в некоторой степени действительно реагирует на наши объединенные усилия.
Этот момент умело проиллюстрирован в этнографическом исследовании гражданских групп в Соединенных Штатах, выполненном Ниной Элиасоф[96]. Среди объектов ее изучения были регулярные мирные пикеты, выступавшие против поставок американского оружия в другие страны, а также одна группа, пытавшаяся предотвратить строительство токсичного мусоросжигательного завода в своем городе. Этих активистов и волонтеров объединяли решимость в борьбе с проявлениями социальной несправедливости, воображаемые представления о лучшем обществе и стремление воплотить эту мечту в реальность. Они организовывали протесты, распространяли петиции, занимались лоббированием и выступали в качестве волонтеров. Однако они сохраняли неуверенность по поводу своего влияния и с подозрением относились к мотивациям других людей. Это привело к тому, что они переформулировали цели, сделав акцент на «близких к дому» проблемах, решением которых следует заниматься потому, что это отвечает личным интересам каждого, и потому, что это отражает заботу о собственных детях. Со временем их начинания становились все мельче, но при этом оказывались более осуществимыми. Активисты осознавали, что беспокойство о проблемах, которые они не могут разрешить, является пустой тратой времени, и вместо этого стремились создать такой уголок планеты, где каждый мог бы ощущать себя значимым и эффективным. Ценности обеспечивали уверенный выход их стремлению к самоопределению, точно так же как затруднения, с которыми не могли справиться активисты, подавляли их