Само собой разумеется, что те, кто способен получать некую выгоду от институтов, которые вытягивают из них инвестиции и стоят на страже их ценности, будут поддерживать и сами эти институты. Как объяснялось в этой книге, такие институты, как частная собственность и человеческий капитал, эксплуатируют частные ресурсы для накопления капитала посредством стимулов. Эти стимулы усваиваются как личные интересы, потому что зачастую они вознаграждаются, пусть и временно и в виде относительного преимущества перед другими людьми. Но как объяснить чрезмерные инвестиции и самоотречение людей, которые их предпринимают, когда их усилия не вознаграждаются, а их интересы не удовлетворяются или даже не принимаются во внимание? Картина, представленная Уиллисом, едва ли диковинна. Многие из нас скорее переживут наказание в виде недостаточного вознаграждения и инвестиций с результатом, обратным желаемому, – фактически согласятся на еще большие инвестиции, – нежели усомнятся в ценности инвестиций, которые уже сделаны. Вспомним, что одной из загадок, выступивших в качестве стимулов для этой книги, была широчайшая саморепрезентация среднего класса – склонность считать себя средним классом у гораздо большего числа людей, чем можно было бы отнести к нему по любым общепринятым критериям, даже если их инвестиции не обеспечивают им те выгоды, которые они рисуют в своем воображении.
Если именно в этом заключается сила идеологии, то она проникла очень глубоко – настолько глубоко, что отец психоанализа Зигмунд Фрейд, отмечая склонность людей погружаться в чувство вины и стыда, несоразмерных любым ошибкам, которые они могли совершить, считал психический эксцесс неотъемлемо присущим современной жизни[111]. Подтверждая этот диагноз, критический теоретик Герберт Маркузе утверждал, что Фрейд неправильно распознал его источники[112]. Психический эксцесс не возникает из универсального столкновения между нашими сокровенными желаниями и требованиями цивилизованного общества, как утверждал Фрейд, – напротив, он воспроизводит специфический для определенного момента истории социально-экономический эксцесс: давление, которое испытывают труд, инвестиции и координирующие их институты, с тем чтобы производить больше ценности, чем ценность, извлеченная из них. Эксцесс, по утверждению Маркузе, это лишь еще одно наименование прибавочного продукта. Мы не можем избавиться от него, поскольку в глубине нашей души он выступает отражением чрезмерных инвестиций, которые капиталистическое накопление заставляет нас делать, чтобы заработать на жизнь, прокормить наши семьи и сколотить наши состояния.