Казалось, Илья остался доволен.
Ни секунды смущения, сама непосредственность. Каждого человека мы в некоторой мере пишем в своем воображении в силу своих способностей. Ее, когда она удосуживалась попасть в центр внимания, обожали. Особенно если она чувствовала свое превосходство или власть над собравшимися, сияла всеми гранями. Но Эля слишком часто уходила в тень, порой даже в ущерб собственному желанию. То, что видно – вершина. Мнения составляющиеся – ошибка.
Всегда есть безликая масса, которая достойна самых нелестных отзывов. Но на самом деле мир все равно делится на отдельных людей, и с ними уже сложнее уживаться и классифицировать – блистая банальностями, каждый из них, тем не менее, способен на проблеск. Отсутствие подлинных размышлений по теме автоматически компенсируется шаблонным высказыванием кого-то другого, которое витает в воздухе. В мире, в сущности, лишь одна проблема – ограниченность человеческого восприятия, что отравляет все сферы деятельности и самих людей. Если бы люди знали, видели больше, они были бы лучше. Виной всему глупость, потому что отсутствие эмпатии тоже является ее проявлением.
– Любовь – это когда с другим так же хорошо, как с собой. Или даже лучше, – задумчиво произнесла Инна, и ее большие глаза стали какими-то глубокими то ли от темно-коричневых теней, то ли от того, что душа соприкоснулась с чем-то расширяющим. Никиту почему-то всегда поражало, когда он слышал глубину в живых людях, а не со страниц книг или из интервью.
Спустя меньше минуты Инна заявила недоуменно и слегка снисходительно:
– Твоя Эля такая чудная… Напялит на себя юбку с кедами и думает, что очень стильная. Не понимаю таких девушек.
Никита словно хотел что-то ответить, но почему-то промолчал. Разная реакция друг на друга, на объединяющие события раньше казалась ему чем-то далеким и не важным. Но теперь напрягало как почти все, что делала или говорила Инна. Никита уже и забыл, что так уже было. Он почему-то поэтизировал их прошлые отношения, но ведь они закончились неспроста. И он потихоньку начал вспоминать какие-то мелкие зацепки, царапины, скрежетания.
В сущности, он привык. Разочарования сваливались ранящим грузом. Особенно после той истории.
– Если ты думаешь, что я не понимаю, в чем причина моего поведения, то ты заблуждаешься и слишком высоко ставишь собственную проницательность, – недавно сказала Инна.
– Разве не все мы грешим этим? – он чуть помолчал. – Ты понимаешь… И ничего с этим не делаешь.
Инна промолчала в свою очередь.
В этой колкой, непримиримой и уязвимой девушке он недавно рассмотрел большое гордое сердце и истовую потребность любить… Но теперь раздражение от упорного желания оскорбить всех и каждого, чтобы притушить неистовые думы, верно ли она живет, перечеркивали все это подчистую.