Если бы брат графа де Лесли, Сайрус, сохранил корабль, то, скорее всего первым делом Ленора могла бы устремиться именно к нему. Но теперь Сайрус был всего лишь наемным капитаном, и не мог нигде укрыть племянницу, даже если бы очень захотел. Да и на дороге к порту приметной воспитанницы замечено не было…
Оставался еще только отец Габриэль — третий из братьев де Лесли, принявший сан священника и служивший в маленькой церкви одного из приходов провинции. Леноры не оказалось и у него. Отец Габриэль не стал яростно прожигать Грегори взглядом, подобно Рональду, но от того, как широкоплечий мужчина в рясе посмотрел на пришедшего с плохими новостями герцога, Грегори почувствовал себя последним подлецом.
Один дождливый день сменялся другим, а о пропавшей девушке так и не было вестей.
Словно она, действительно, исчезла…
Библиотека графа, строгая и аккуратная, как и всегда, напоминала чопорную даму в летах, позволившую присутствие распахнувшего тяжелые двери герцога из чистого этикета, и незримо давя темными стеллажами, будто желая заставить его самого покинуть некогда любимое место уединения старого хозяина.
— Удивлен, что ты решил назначить встречу здесь, братец, — спокойно заметил Грегори, когда светловолосый гвардеец, до того буравивший хмурым взглядом вид из окна, быстро обернулся за звук открывшейся двери.
— Теперь ты бываешь здесь чаще, чем в своих собственных владениях.
— Формально… — рассудительно произнес герцог, замедлив шаг у столика с графинами, небрежно подхватив один из сверкавших сосудов и, открыв, а затем поднеся горлышко к носу, уловил знакомый букет любимого вина бывшего владельца замка. — …я в своих собственных владениях, — он закрыл графин снова и аккуратно поставил на место.
Грегори поднял глаза на брата, успев поймать неодобрительно сверкнувший взгляд, и мысленно усмехнулся. Их с Родериком разделял всего год, они были довольно похожи внешне, но отличались едва ли не как день и ночь на самом деле. Сдержанный и легко скрывавший истинные чувства герцог, предпочитавший подводить окружавших людей к нужным ему решениям… и прямолинейный гвардеец, доблестно бросавшийся отстаивать свою точку зрения, если считал это дело благородным. И наивно полагающий, что противник также станет играть благородно.
Ошибка, стоившая другому такому же благородному гвардейцу собственных земель и свободы.
Родерик в несколько уверенных широких шагов пересек разделявшее их небольшое пространство и стремительно остановился рядом.
— На меня смотрят, Грегори, — без лишних предисловий произнес он, понизив голос и оборвав себя, будто герцогу следовало знать самому, какой смысл скрывался за этим "смотрят".