– С какой стати? Они обожают Баджа и его блестящие комбинации. Однажды кто-то – я сам, если захочу – просветит их, и Бадж будет выглядеть почти таким же глупым, каким и является на самом деле. – Глаза Эмерсона сапфирово сияли в предвкушении удовольствия. – Кто знает, вдруг нам удастся откопать оригинал. Представляешь мину Баджа?
Как удержаться и не разделить его детское восхищение? Мы отсмеялись в своё удовольствие, а потом я взглянула на наручные часы:
– Боже мой, уже почти время чаепития. Пошли, соберём детей. Я обещала, что прочту им моё сказание.
– О, так ты закончила историю о гиппопотамах? – Эмерсон взял меня за руку, и мы пошли к лестнице. – Как, если мне позволено спросить? Ведь осталась только небольшая часть оригинала.
– Это только предположение, – скромно призналась я. – Однако я считаю его психологически правильным. Конечно, имея в виду древнеегипетскую психологию.
– Конечно, – улыбнулся Эмерсон.
– Ты помнишь, где заканчивается оригинал – фараон и его придворные растерянно размышляют, как ответить на оскорбительное требование убить ревущих гиппопотамов? Да. Что ж, когда они сидят в растерянном молчании, с её трона поднимается королевская мать, вдовствующая королева Тетишери, мудрая и почитаемая, и звонко обращается к высокомерному посланнику. Я сочинила для неё довольно милую речь, смоделировав её по одному из обращений королевы Елизаветы к её войскам до прибытия Армады[211].
– Отличная модель, – одобрил Эмерсон.
– Естественно, пришлось изменить некоторые формулировки. «Слуга Повелителя Зла, убирайся прочь! – восклицает Тетишери. – Наши гиппопотамы съедят крокодилов Сета!» Вдохновлённый подобным мужеством, её сын также бросает вызов посланнику. Сказание заканчивается тем, что египетские армии с развевающимися знамёнами выступают под звуки ревущих труб, чтобы изгнать захватчиков со священной земли Египта.
– Лучше всего закончить именно на этом месте, – серьёзно согласился Эмерсон. – Ввиду того факта, что её сын погиб в последующей битве, и, скорее всего, проиграл и саму битву.
– Мне казалось, это будет слишком печально, и совсем не соответствует древнеегипетской психологии.
– Я не упоминал не так давно, что обожаю тебя, Пибоди?
– Я никогда не устану слышать это, милый. Эмерсон, не надо; нет, не сейчас. Рядом комната Рамзеса, и... и кто-то кричит там! Боже мой, какой неземной вопль!
Я помчалась к двери, но не успела коснуться ручки, как увидела Рамзеса, идущего ко мне из дальнего конца коридора. Его тень – я имею в виду Давида – следовала за ним по пятам.
– Рамзес! – крикнула я, дёргая за ручку. – Немедленно открой дверь. Что там происходит?