– Ты ж наш, свой? А, Келдышев? – улыбнулась и задержала улыбку. Губы зажили отдельной от всего лица жизнью. Искренность и нежность мешалась с абсолютным сознанием собственной неотразимости. Пальцы прекратили дробь, томно вспорхнули и тронули руку Бори.
– Я русский, – как-то угрюмо проговорил Боря.
Мог бы и промолчать, но тут вошел муж с уткой на блюде, и все рассосалось.
– Иаков, – произнес муж, направляясь к столу, – отныне имя тебе будет не Иаков, а Израиль, ибо ты боролся с Богом и человеков одолевать будешь.
– Да, – сценаристка освободила место на столе для утки, – Израиль – в переводе – богоборец, избрал, как посмевшего бороться с Ним. Никого другого не избрал.
– А кто там был еще тогда? – Боря принимал аппетитный кусок. – Избрать избрал, а потом? Избранник Сына Его не признал? Не признал.
– Так-то так, – сценаристка вновь блеснула улыбкой. – Ничей Он, вроде, евреи не признают, и не русский точно. – Она повернулась в мою сторону:
– А представьте, Иисус из русских! Пропали б совсем. Спесь все съела б. Точно! А так, русские не спесивы. Не спесивы?
Я жевал, ответил не сразу:
– Самая характеристическая черта русского человека – это чувство справедливости, – процитировал Достоевского. Вроде как, и ответил.
Хотя как спесь к справедливости? Или справедливость к спеси? Как они меж собой?
В общем, разговор мирно выруливал к финалу и вскоре мы пили шампанское на дорожку.
А тут вновь, у перехода, когда я напомнил Боре о евреях в его роду, он вспыхнул:
– В каком таком роду? Ты что род мой проверял? – он стал надвигаться на меня. Контуженый.
Чем бы закончился наш поход к модной поэтессе и сценаристке не предугадать. Но тут вдруг – барабанная дробь из глубин перехода, взвыли струны и быстрый- быстрый речитатив. Мы вниз, там под яркой лампой два музыканта – барабанщик и гитарист-вокалист. Боря тут же забыл о евреях, подскочил к музыкантам, те ему гитару, «да ради Бога», и сразу толпа, не протиснуться. Борю зализали. Он в ударе и в угаре.
Я ему:
– Боря, Боря, у нас программа сегодня. Келдыш, собака!
Но куда там. Боря рвал струны.
– Эх да загулял, загулял, загулял
Парнишка д парень молодой,
Да молодой,
В красной рубашоночке,
Хорошенький такой
Я жду. Заскучал. Ну и ревность. А как же? Где он? Он уже не со мной. Заскучал я и потопал к выходу, к ступенькам. Он и не заметил моей пропажи. Правильнее было бы сказать своей пропажи. Это ж я у него пропал. Или он у меня?
А на следующий день СМСка
Да полно Вам Штирлиц
Хотел дать понять, что я пристрастен, гневлив и мелочен.
Если и так, что делать с этим?