Кот думает про себя: «И зачем было подниматься в такую рань? Будто все эти люди рады меня видеть. Какая глупость!»
После исполнения утреннего ритуала он достаёт свой углеводный батончик и сразу же пытается его сжевать, но тот вязнет во рту, пристаёт к зубам. «Как это вообще можно есть? – горячится кот: – Почему нет нормальной еды на завтрак?»
Так и не закончив с батончиком, он уходит в гостиную. Не успел Лектор произнести и пары слов, как кот уже развалился на диване, обнял меня игрушечную и снова уснул. Проваливаясь в свои кошачьи сны, он лишь подумал: «Повезло же ей, лежит себе на мягком, никуда не торопится. Вот бы поменяться с ней местами хотя бы на денёк».
– Ваш кот, – вставил я, – На редкость антиобщественный элемент.
– Что с него взять? Он же игрушечный, – улыбнулась девушка.
– Но всё же я бы посоветовал вам не делиться плодами своего воображения с малознакомыми людьми – это могут неверно истолковать.
– Но вы… Вы же всё правильно поняли?
Я кивнул.
– Насчёт меня не беспокойтесь.
В тишину спального района ворвался шум подходящей электрички. На станции под огромным мультимедийным баннером, изображающим Лектора, я вывел голографический интерфейс браслета и лёгким движением пальца отправил девушке идентификационный номер для связи. Она поймала его и внесла в список контактов, а затем передала мне свой. Уже в вагоне я уступил ей свободное место, а сам отправился на поиски сиденья для себя, но так ничего и не нашёл.
Электричка тронулась. Крепко вцепившись в поручень, я снова вставил в уши передатчики и стал провожать взглядом безмолвно вещающего с баннера Лектора. Надпись на всё больше отдаляющемся от меня изображении гласила: «Мир, где люди могут быть честны сами с собой и использовать свои слабости себе во благо».
После тишины спального района, где по утрам не увидишь ни одного авто, центр города оглушал шумом тысяч двигателей. Гражданам моего уровня не полагалось иметь средство передвижения, но даже получив такую возможность, я предпочёл бы пешие прогулки. Возможность владения авто воспринималась моими знакомыми как символ принадлежности к другой касте. Они грезили этим шумом, что витал рядом каждый день, дышали им, проникались его атональными рваными сюитами, а мне была приятна только тишина. Я мало что понимал в устройстве авто, был совершенно несведущ в моделях и не интересовался развитием отрасли, поэтому, когда разговор заходил о подобных вещах либо молча пропускал всё мимо ушей, либо ретировался куда подальше. И когда на выходе со станции меня нагнал коллега и начал изливать свои впечатления от очередной новинки автопрома, я лишь кивал головой, выдавая общие фразы: