И всё же.
И всё же хотелось бы знать, что он говорил, как оказался здесь и почему я испугался этой встречи сильнее, чем он? Как будто он был готов, а я нет.
Сколько в таких метаниях прошло времени сказать бы не смог ни сейчас ни после. Как будто я выпал из течения и оказался на берегу реки, несущей в своих водах время.
Сесть за работу не получилось бы при всём желании, когда мысли крутились вокруг того аборигена оставшегося снаружи, за кораблём.
– Ну, что же Глазастик, была не была, – решился в конце концов я. Взяв с собой компьютер, чтобы он переводил речь туземца, если тот опять обратиться ко мне, я направился к месту встречи.
Стараясь соблюсти какую-никакую осторожность, я решил выйти к нему не напрямую от корабля. Для этого сделал небольшой крюк и показался с противоположной стороны.
Старика я застал там же, уже за работой. Вначале я решил, что ошибся, и он всё-таки не был слепым. Ведь он рисовал. Перед ним стоял мольберт с холстом, а в руках он держал краски.
Но в итоге, по его движениям я понял, что всё таки глаза его ничего не видели. Однако, как это я наблюдал со стороны, он с поразительной уверенностью наносил один штрих на другой и на холсте вырисовывалась довольно точная картина природы перед ним.
На сколько мог осторожно, я приблизился.
– Знаешь, – вдруг сказал он, обращаясь ко мне, никого другого рядом больше не было, – я рисую картины всю жизнь, и теперь мне даже не нужно зрение, чтобы рисовать. Я чувствую всем собой то, что остальные видят лишь глазами, а они же часто обманывают.
Мягкий наушник, влитый мне в ухо, подстроившись под голос говорившего, практически синхронно повторял за ним, но уже на родном языке. Я знал, что перевод не может быть научно точным, ведь для этого необходим не один месяц работы, но, надеялся, что смысл сказанного не ускользает от меня.
– Однако сейчас, мне кажется, я рисую то, чего пока не могу постигнуть. Откуда вдруг на картине, полной живых, тёплых красок земной природы, появился этот металлический отблеск? Разве может быть он в этом первозданном лесу?
Я стоял уже совсем близко и мог видеть, что человек опустив руки, смотрел на свою картину как бы в раздумье. Я тоже глянул на неё и отступил на шаг. За деревьями виднелся, отливающий металлическим сплавом, корпус моего Глазастика. Я глянул перед собой – увидел только частокол ровных стволов, надёжно скрывающих от зрячего корпус корабля.
– Хотя, да. Кажется понимаю. Видимо это корабль, что принёс тебя сюда из космоса, – не спрашивая, а утверждая сказал старик. Он не оборачивался, продолжая рассматривать Глазастика каким-то образом появившегося на картине, – ничем другим это быть и не может. Да и металлический привкус на языке может быть только от него. Он изменил воздух, я чувствую.