Я окончательно потерял связь с реальностью, и все события, происходившие после встречи с Наставником, разбились на множество временных осколков, превратилась в мозаику, которую мне не удавалось собрать. Всё смешалось в моей голове: события, мгновения, слова; все они отдельными вспышками появлялись перед моими глазами, будто я вырывался из пленившего меня сна, а затем снова терял контроль над собой. Даже само время превратилось в бессвязную кашу из вереницы дальнейших событий.
Я не помню, чем закончилось наше собрание и как мы покидали кабинет на самой вершине башни, помню лишь, как после него Вергилий обратился ко всем причастным Стражам, собравшимся в холле первого этажа, ко всем, кто записался на этот отчаянный и последний шаг. Его голос прорезался сквозь плотный от напряжения воздух, нависший над всеми обитателями башни, он звучал из каждой Консоли и так глубоко вгрызался в мой замутнённый разум, что я слышал его снова и снова. Едкие слова Хранителя не отпускали меня и вторили даже тогда, когда все прочие голоса стихли.
Наблюдатели, Ищейки, Палачи, все те, кого объединил в час опасности наш общий долг, я Хранитель Вергилий, я тот, кто вёл вас через все последние тяжёлые недели. Я не умею произносить громких речей, но обращаюсь ко всем вам. Независимо от наших обязанностей или количества полос на запястьях, мы все Стражи и были призваны для общего дела, чтобы вершить судьбы человечества, вести его сквозь юдоль скорби, быть островками надежды в бушующем море и отдать свои жизни в служении человечеству и его будущему.
Двери лифта открылись на двадцать четвёртом этаже. Я не живу, не мыслю, я безвольной тенью скользнул к двери, ведущей в комнату для допросов. «Харон» был здесь, он охранял вход в царство смерти. Рон и Харви непреодолимой стеной преградили коридор, ведущий в комнату, где содержался Макс. Они скалились, как голодные псы, повстречавшие заблудшую добычу, они оттеснили меня от двери, не позволив войти, и велели убираться прочь. Я прорвался в соседнюю комнату для наблюдений, я должен был взглянуть в глаза бывшего друга хотя бы в последний раз, хотел увидеть в них то, что он скрывал от меня всё это время. Правду…
Правда в том, что наше время пришло! Мы долго готовились к этому моменту, долго учились и тренировались, мы несли эту тяжёлую ношу ради единственной возможности, последнего боя, который нам предстоит. Всего один шаг отделяет нас от желаемой цели.
Всего один шаг – и прозрачная стена отделяет меня от Макса, от последней возможности задать единственный вопрос: «Зачем?». Куда подевался бывший весельчак и балагур, куда пропал его залихватский нрав? Боже, что они с ним сделали? Макс сидел за столом в комнате для допросов, прикованный к нему наручниками, а его лицо превратилось кровавое месиво. Красного цвета волосы облепили его голову, сливаясь с запёкшейся кровью, залившей всё лицо, одежду и поверхность стола. Внутри он давно умер и смотрел безразличным заплывшим взглядом в одну точку и не издавал ни единого звука. Безмолвный памятник его безрассудству. Я положил ладони на прозрачную стену, прислонился к ней лбом и прошептал его имя.