– Южная станция?
– Заканчиваем. Ждём пинг-сигнала.
– Сообщите, как пройдёт. Отбой.
Генри пытался разобраться в природе жестокости человека. Откуда она берётся и почему существует? Сегодня, теперь, когда люди получают гораздо больше, находясь в безопасности и заботе друг о друге. И ответ его поразил. Оказалось, что жестокость – это не аномалия, не воспитание, не выдуманное культурой или религией состояние. Жестокость – это и есть человек. Это не что-то, что есть у каждого, это что-то, чем каждый и является. Чтобы понять это, Генри пришлось заново осваивать биологию, историю, химию. Он перечитал со своего наладонника тысячу книг по поведенческой психологии, разобрал десятки тысяч экспериментов нейробиологов. То, что он вытащил из этих знаний, ему всё объяснило про суть человеческого вида.
То, что человек всего лишь животное, он понимал и так – с эволюцией перестали спорить со времён открытия ДНК и томографа. Но что и повадки у человека звериные, оказалось сложно воспринять. Австрийский учёный-этолог ещё в XX веке открыл механизм внутривидовой агрессии, когда особи собачатся, чтобы не делить одну территорию. Природа придумала это ради расселения вида на бо́льшей площади, и соответственно его выживания. То есть человек, запертый рядом с другим человеком, через какое-то время неизбежно начнёт его ненавидеть. Отсюда и бытовые ссоры, отсюда и злоба в городах. Более того, сама агрессия является важным фактором в системе размножения, что поднимает её значимость для человека на высшую ступень приоритетов. Человек агрессивен по своей природе, понял Генри, но все еще не понимал, почему тот до сих пор жесток. Культура должна была цивилизовать человека, обрядить его звериные повадки в невинные игры, как произошло с размножением. Но нет, человек оставался жестоким, даже слушая музыку Чайковского, рассматривая полотна Леонардо да Винчи и читая Толстого. Эта жестокость не имела рамок: чудовищные эксперименты над себе подобными, издевательства над детьми, рабство, убийства и пытки наиболее изощрённым образом не снились даже самым свирепым хищникам. И Генри начал копать глубже.
– Центральный? Южная.
– Слушаю, Южная. Что у вас?
– Пинг прошёл с незначительной задержкой. Проверяем шлюзы.
– Принято. Сообщите, когда закончите.
Генри думал, как так происходит, что обычные, добропорядочные граждане превращаются в садистов, готовых делать сумочки из женской кожи, мыло из человеческих тел. И понял, всё дело в социуме. Человек, каким бы он ни был умным и самодостаточным, очень зависит от окружения. Его мозг принимает решения, исходя из условий, которые он выучил, а учиться он может только у авторитетов. Если авторитет говорит – руби голову, человек отрубит. А если сотни других его сородичей поаплодируют этому поступку – ещё и радостно улыбнётся. Если ребёнок рождается в среде, где убийство – это подвиг, доблесть, геройство и даже честь, вряд ли он вырастет меценатом, скорее всего, он станет убийцей. Открытием для Генри стало, что даже если ребёнок вырастет в здоровой среде, но окажется в сообществе душегубов, скорее всего, через какое-то время он начнёт принимать их жизненную позицию. Там, где девять человек на чёрное говорят – белое, у десятого, может быть, есть время подумать, но совершенно точно нет выбора.