Я тогда не очень понимал, что мне говорил Ашот Николаевич, но тут же подтвердил своё обещание. После этого со мной был проведён краткий недельный курс учёбы, по окончании которого я был признан майором способным самостоятельно выполнять своё предназначение в этом мире.
Ещё через неделю я был комиссован из армии по причине прогрессирующей сердечной недостаточности и сильного поражения лёгких хронической пневмонией. Перед тем, как покинуть госпиталь, Ашот Николаевич меня предупредил, что на самом деле моё здоровье не настолько плохое, как записано в документах. Если не пуститься во все тяжкие, то вполне проживу еще лет пятьдесят – шестьдесят. Мы распрощались, и я вернулся в Ленинград.
Восстановил постоянную прописку в комнате тёти Мани и поехал в Петрозаводск навестить мать: она писала, что совсем нет здоровья, болит сердце и хочет меня увидеть перед кончиной. Приехал на второй день после её похорон: о смерти матери сообщили по месту моей службы, сообщение переслали в госпиталь в Перми и только оттуда по месту прописки в Ленинград уже после моего отъезда в Петрозаводск.
Домик оказался в собственности матери, а я, значит, её наследником. После похорон ко мне потоком пошли люди, желающие его купить. Домик мне был не нужен, и я решил его продать. Денег у народа было мало, поэтому предлагали часть оплаты взять бартером. В итоге я получил пять тысяч рублей и комплект запасных частей к швейной машинке Зингер, включая чугунную станину с двумя комплектами приводных ремней, сотню иголок, шпульки и несколько шестерёнок. Теперь можно было дооснастить материнскую машинку и продать за приличные деньги или оставить себе как подарок будущей супруге, или подарить тёте Мани за её заботу. Весил этот бартер около тридцати килограмм и я, слабый после болезни, еле-еле довёз его до комнаты тёти Мани и подарил ей полностью укомплектованную швейную машинку с ножным приводом. Она была очень довольна этим подарком и рассчитывала подрабатывать шитьём.
«Что-то опять Смарыга не туда повёл свой рассказ. Ну, для какого рожна мне знать про швейную машинку, про домик, про тётю Маню! Про экстрасенсов давай!»
Смарыга как будто услышал безмолвный призыв Левы и перешёл к изложению своих приключений на стезе экстрасенса.
– Я, наверно, надоел тебе с рассказом о моей жизни. Ещё пару слов и поговорим о твоих проблемах. Остальное расскажу в следующих наших встречах.
Обратно на работу машинистом паровоза на железную дорогу меня не приняли: якобы здоровье не позволяет, но предложили поработать на выбор или диспетчером в депо или помощником начальника Балтийского вокзала Ленинграда. Я пошёл в диспетчеры депо и проработал там до 1985 года. За это время тётя Маня умерла, я дважды женился и развёлся, обзавёлся дочкой, стал дедом, поселился в однокомнатной квартире в Купчино. Потихонечку выполнял задание Ашота Николаевича: искал экстрасенсов и инициировал их. Большего делать, как экстрасенс, я не умел. Кроме этого я видел ауру живых существ. Но это – составная часть присущего мне умения. Именно наличие в ауре человека ярко фиолетового цвета говорит о предрасположенности его к экстрасенсорным способностям.