Хотя, в каждом из бойцов, эта жилка — жить и судить об окружающих по справедливости, изначально присутствовала. Вот тот же Федор Потапов с Демидом Носовым и остальными приятелями-дембелями, пришли на помощь практически незнакомому человеку, помогая мне завалить охреневших от безнаказанности анархистов на станции.
Но, наверное, надо представить всех. Помимо Берга, Потапова и Носова было еще трое студентов. Михаил Федосов, Алексей Журба и Дмитрий Потоцкий. При этом, вся троица из Киевского политеха. Федосов с механического отделения, а Журба с Потоцким с инженерного. Свалили из Киева к родителям в Ростов, когда «небратья» объявили о создании своей республики. Точнее, когда на небольшом митинге в институте схлестнулись с апологетами идеи украинства. Где в бурной дискуссии и доказали их неправоту. Панове, собрав зубы с пола, мрачно пообещали устроить месть. Студенты не став дожидаться осуществления обещанного (тем более, что националисты, просто избиением бы не ограничились) покинули город.
Потом, уже в Ростове, наслушавшись моих выступлений, записались в батальон. Где я их и приметил. Парни — оторви и выбрось! Как их за все художества раньше не выперли с института, не представляю. Может, потому что при всем своем бардачном отношении к жизни (чем сильно напоминали современных мне студиозов) были очень грамотными ребятами? Во всяком случае, уже сейчас, хлопцы, советом и руками, активно помогали в модернизации нашей техники при работе на заводе.
В «ближниках» охраны присутствовал и бывший офицер. Подпоручик из драгун — Андрей Василенко. Виртуоз сабельного боя, у которого даже я учился владению длинноклинковым оружием. А то с ножами давно могу обращаться, но вот с саблями как-то не приходилось. Два моремана-сигнальщика Вячеслав Соболев и Иван Кутиков тоже пришлись в тему. Сильные и ловкие, будто пришли не с железных коробок, а с парусного флота, где постоянно по вантам бегать надо. При этом Кутиков, без всяких модификаций, обладал ночным зрением, как бы не таким же как у меня.
Еще была пара крестьянских парубков, из казачьих станиц — Леха Пузякин (худой и длинный парняга с широкими, словно лопата ладонями) и шустрый, словно капелька ртути Богдан Ерема (если что, Ерема — это фамилия). Ну а завершали «великолепную десятку» Борис Ивлеев — рукастый паренек с Путиловского, которого я выделил среди пришедших к нам людей Лапина и Сергей Приштин (в девичестве Соломон Рубинчик) — «дважды угнетенный». Серега получил это прозвище потому как относился к выкрестам. Папа его, исходя из каких-то внутренних убеждений, внезапно решил сменить веру и забив на Тору, перекинулся в православие. Вот и получилось, что их семью сначала гоняли в местечке — за превращение в гоев, а потом, после переезда, их же гоняли в городе, но уже как жидов. В результате чего Сергей вырос крепким, драчливым, но не сломленным. У человека был один минус — к евреям Приштин относился просто пипец с каким предубеждением. Но умел сдерживать порывы души, поэтому и прижился.