Саша пристально смотрела на запечатанный конверт с ее письмом. Интересно, что хотел Владимир с ним сделать. Брат как бы услышал ее вопрос.
— Я прочитал твою записку. И в связи с ней прошу ознакомить меня с содержанием полученного письма. На правах главы семьи. А с этим письмом — сама решай, дашь ли прочитать.
Владимир подошел еще ближе к ней и передал ей конверт. Под его внимательным взглядом Саша лихорадочно думала, не найдет ли он в обоих письмах то, что бросит тень на полковника. Однако быстро успокоилась и с согласием кивнула. Вернула назад свое письмо и достала из ридикюля письмо Немировского.
Смотрела, как брат развертывает лист письма, по-прежнему глядя в ее лицо. Затем прочитал внимательно, потом перечитал.
— Анна, это письмо написано в то время, когда полковник после командования корпусом морской пехоты выполнял приказ сформировать новую пехотную дивизию. Как мне известно, он не знал отдыха.
Снова пристально всмотрелся в лицо Саши.
— И я не обнаружил никакой лжи Дмитрия, о которой ты говорила. Он считает тебя своей невестой.
Саша в ответ покачала головой.
— Он никогда прямо не говорил об этом, и в письме тоже… Он просто хорошо воспитан.
— Ты так считаешь?
А сам распечатывал конверт с письмом Саши. Тоже медленно прочитал, ничего нового, разумеется, не узнал. Правда, удивленно спросил:
— Ты с ним прощалась?
— Я не хочу связывать его. Да, он должен быть свободен от меня, от долга передо мной. Очень кстати вы меня отсылаете.
Владимир долго-долго рассматривал ее.
— А ты действительно очень изменилась.
Саша уже не боялась таких слов. Это все от удара по голове, когда тонула в реке — так она объясняла другим, да и себе внушала. Это действительно была причина изменений в Анне. Там, под водой, она, Саша, заменила ее и очень старалась вжиться не только в тело этой дворянской девушки, но и в ее душу, не очень счастливой, мало кем любимой. Ведь и в своей жизни (через двести лет!) она, Саша, тоже была одинока, не имела родных любящих людей.
— Ну, что ж… Надо идти. Будет праздничный обед в честь моего приезда. Переоденься, причешись. И к столу!
Неожиданно он положил руку на ее голову и погладил. Затем стремительно вышел из комнаты.
Обед действительно был праздничный. И не потому, что стол был богато сервирован, стояли запотевшие бутылки с вином и в середине красовался запеченный поросенок. А потому, что сияющие лица, мужской смех, шуршание шелковых женских платьев мешалось с нетерпеливым ожиданием. И вот в распахнутых дверях появился Владимир — красиво причесанный, во фраке, с небольшими свертками в руках. За ним шел его денщик, он тоже держал завернутые в подарочную бумагу коробки.