Я шагнула к прялке, крутнула рукой колесо. Ожидала скрипа, но его не было. Колесо провернулось плавно, легко и бесшумно. Уже хорошо.
Присела на трехногий стульчик, порадовалась мягкому сидению и удобно изогнутой спинке. Потрогала ногой красивую резную педаль. Порадовалась, что на мне джинсы — к платью надела бы туфли, а так была в кедах с тонкой подошвой.
И задумалась.
В начальной школе я увлеклась фелтингом — так называется сухое валяние шерсти, когда из бесформенного комка ты особой иголкой создаешь всякие вещицы, от брошек до игрушек. Научилась быстро, но столь же быстро и бросила: шить мне нравилось гораздо больше.
А вот о прядении шерсти я имела самое смутное представление. Вроде бы нить крепится к веретену, с помощью колеса веретено вращается, скручивая и наматывая на себя нить. А колесо приводится в действие рычагом…
Осмотр прялки показал, что я кругом права. Но еще к веретену-валику моей прялки была приделана деревянная подковка с крючками. Тоже понятно: регулятор натяжения нити, для равномерного наматывания, почти как на швейной машинке.
А вот саму нить сюда должна привязать я, предварительно вытянув ее… откуда?
Оглядевшись, я сообразила, что искусно сделанная из лозы и неведомых корней корзина предназначена вовсе не для готовых изделий, а для хранения шерсти, из которой я и буду прясть.
Вот только никакой шерсти в ней не наблюдалось.
Может, невидимая?..
Я наклонилась, опустила в корзину руку — но ничего не нащупала. Зато в комнате, и вокруг мгновенно сгустилась тьма. Ну не то чтобы тьма…
Словно за окнами (которых в комнате не было) идет дождь. Словно на улице (то есть за стенами дворца) стоит сумрачный, тоскливо-серый день.
Меня окружил полумрак — точно такой же, как там, за дверью, где сидели паучихи, мороком Айкена превращенные для моих глаз в туманных девиц.
Но испугаться я не успела.
Раздался голос. Негромкий, очень приятный, чуть хрипловатый и почему-то успокаивающий. Он шел словно со всех сторон сразу, и я замерла, вслушиваясь.
— Сумрачный Плетущий оттого и зовется Сумрачным, что магию свою творит не из света и не из тьмы. Нити, текущие сквозь его пальцы, спрядены из теней и туманов, из полумрака и мороси, из серой мглы и вечерней росы.
Мне словно рассказывали сказку — незнакомую, таинственную и чуть пугающую.
— Но едва свет или тьма тронут те нити, как истают они, будто снежинки, развеются, будто пыль, осыплются, будто пепел… И не станет волшебства Плетущего — снегом, пылью и пеплом обернется оно. Потому и нужны ему пряхи, чтоб замерцали в нитях капли жизни народа фейри, не тронутые ни пламенем страсти, ни льдом потери, ни мукой желания…