— Всё ещё хуже — Михей, — Давлат не называет его отцом, и я понимаю и поддерживаю мужа в этом, — хочет стать главой ювелирной империи деда…
Договорить мы не успеваем — хлопает массивная дверь и в помещение вваливается не менее массивный мужчина.
Отец Давлата окидывает нас насмешливым взглядом — во всяком случае, так чудится мне в неровном свете одинокой лампы — и фыркает:
— Как трогательно! — он приближается к нам, и я съёживаюсь от страха. Сознание мечется — с одной стороны, мне хочется сорваться и убежать, с другой — закрыть собой мужа и никого к нему не подпускать…
Михей, между тем, освобождает Давлата. Несколько минут мужчины пристально смотрят друг другу в глаза. Наверное, если бы ненавистью можно было прожигать — сейчас бы передо мной оказалось две кучки пепла.
Потом Давлат презрительно хмыкает и отступает ближе ко мне. Теперь мы стоим в рядок — Михей, мой муж и чуть поодаль я.
— Ну что, — говорит свёкор, — обсудили текущие вопросы? Каков будет ответ?
— Ответ будет прежним — нет, — чеканит Давлат, глядя на отца с презрением.
— Хорошо, — как-то легко соглашается Михей и вдруг выхватывает из-за пояса пистолет, который я сразу не заметила, — тогда я тоже нарушу свои обязательства и удалю помеху, которая мешает тебе мыслить здраво.
Холодный зев дула оборачивается в мою сторону.
А дальше всё происходит так быстро, что я даже не успеваю среагировать. Звучит выстрел.
Давлат кидается вперёд, закрывая меня от летящей прямиком пули. Дёргается — неестественно, рвано, как тряпичная кукла… Валится к моим ногам, заливая кровью каменный пол…
Оставляя меня один на один с чудовищем, в глазах которого сейчас полыхает ярость…
— Сучка! — рычит он. — Ты лишила меня сына… Теперь я уничтожу тебя!
И шагает ко мне.
Глава 15. Тернистый путь правды по изнанке радости
— Замолчи! — шикает надо мной мужской голос.
Кажется, мой организм не выдержал эмоционального передоза, и я отключилась прямо там, в камере, где убили… Давлата… Даже думать об этом паршиво. Мозг начинает в ужасе метаться. Я одна, без помощи, в лапах чудовища, для которого нет ничего святого!
С трудом открываю глаза. Утыкаюсь в белый гладкий потолок. Стоп, какой потолок? В том подвале был вроде каменный свод и такая противная мигающая лампа…
Да и мягкого дивана, на котором я сейчас лежу, вроде бы не наблюдалось.
Так, надо сосредоточиться на говорящих. А то вон их лица плывут перед глазами.
Знакомые лица.
Взволнованные сейчас.
И одно — подозрительно живое, хоть и бледное.
— Кристиночка! — вздыхает оно с явным облегчением. — Ну, ты и напугала нас!