Я опять, мать твою, перевозбужден, как подросток.
А как только представляю, насколько у нее внутри горячо и мокро, бросаю команду:
— Стой здесь.
Ударится еще в темноте об кровать, колено отшибет. Мне оно сейчас не надо.
А сам я отлично ориентируюсь в этой комнате на ощупь. Она у меня элитная, для тех чик, которых захотелось оставить на подольше.
Но если я впрямь поселю Анхелу тут на год, то как же другие?
Моя непоследовательность меня самого бесит. А все из-за стояка.
Ученые доказали, что мужики нормально думают или одной головой, или другой.
Я сдергиваю с кровати подушку и бросаю ее на пол. Чика не особо высокая, а мне нужно, чтобы сейчас все было удобно.
Она стоит, сжав плечи руками, закрыв грудь, и я почти вижу, как ее трясет. Блять.
Ничего, сейчас согреется. Я дергаю шнурок ночника, чтобы любоваться тем, что вот-вот произойдет. И ангелок пусть это все видит.
А затем подхожу к ней и несильно тяну за руку к подушке.
— Встань на нее на колени.
Анхела смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Они у нее большие и блестящие. Это не слезы, они просто такие. Красивые охеренно.
И вдруг она заявляет:
— Что ты хочешь, мерзавец?
Блять. Опять ее неуместная смелость на грани идиотии. У меня мгновенно вскипает кровь.
Сука считает, что может оскорблять меня в моем же доме?
Типа красота ей право дает? Но я вроде не сказал ей, что считаю ее красивой. Я по пьяни много размышляю, но мало болтаю вслух.
Я уже решил, что не убью ее. И пока не посажу в подвал.
Я просто выебу ее так, что она запомнит на всю жизнь. Жестче, чем собирался.
— Для тебя я «господин», чика. Можно «господин Рейес». И никак иначе.
Не представляю, что сделаю, если она осмелится назвать меня «Диего». Это право нужно заслужить.
Чика нихера не весит, и сломать ее сопротивление — плевое дело. Потому я просто подсекаю ее и, пока она неуклюже пытается не свалиться на пол, ставлю ее на колени. На подушку.
Яблоками пахнет невыносимо.
Мое полотенце с бедер от этой возни разматывается и падает на пол. Тем же лучше. Главное, ее тюрбан на месте.
Анхела смотрит на меня, как на врага. Яростно, отчаянно и зло. Как будто не она покорно стоит передо мной, а наоборот.
Истинная дьяволица, и стояк мгновенно крепнет. А у нее округляются глаза, и мне это льстит.
— Продолжим, что не закончили, чика. Если намеренно укусишь меня, умрешь быстро. Но больно.
Она и без того белокожая, а тут совсем бледнеет. А я вижу пухлые полураскрытые губы и отчаянно хочу толкнуться в них.
Анхела пищит:
— Не надо… Пожалуйста…
А я уже плохо соображаю. Она охеренно красивая. Глаза. Губы. Грудь. Линии бедер. Все высший сорт.