— Открой рот и расслабь горло. Вдруг тебе понравится?
— Никогда. Я никогда тебе это не прощу.
Ох, ну чего я ждал? Она всегда будет сопротивляться ради остроты ощущений. Похоже, ей скучно по согласию.
— Не прощай. Если не хочешь себе помочь, дело твое. Открыла рот.
Анхела открывает. А в ее темно-синих глазах лава. Огонь девка.
Я всегда моюсь перед минетом. Пусть всякие шалавы треплются о чем угодно, но только не о том, что Диего Рейес — свинья.
Здоровой женщине не может не нравиться минет. Если нет — это ее проблемы. Лечиться надо.
Я шлепаю головкой по губам Анхелы, и она морщится. Нет, блять, я не так хочу.
Хочу с удовольствием. Но удовольствия она мне не доставит. Придется брать самому.
И я резко вхожу ей в рот, придерживая ее голову обеими руками, чтобы тюрбан не размотался и не закрыл весь обзор. Ну и чтобы волосы не попали куда не надо.
Ангелок пытается давиться.
— Шире рот. И вдохнула глубоко. Женщина должна сосать, чика. Особенно такая дурная, как ты.
Я не двигаюсь, и она кое-как справляется с ощущениями. Но если этак мы будем возиться всю ночь, я сойду с ума, сорвусь и выебу ее по-настоящему. Нахер порву ей все.
Наверное, она это понимает, поскольку вдруг начинает дышать правильно.
А я делаю толчок вперед, в ее горло, и невольно рычу от наслаждения.
Сучка на коленях. Податливая. Безотказная. Послушная сучка.
Я двигаюсь быстрее, а в ее глазах опять появляются блятские слезы.
Я держу ее почти что за уши, и она не может ни увернуться, ни сопротивляться. Только глотать мой член.
А я вдруг понимаю, что меня это нихера не устраивает.
Эта ее долбаная ярость. Ненависть. То, что она еле меня терпит. Плачет уже вон.
Никакого, блять, удовольствия. Одна механическая дрочка.
Чика чуть не давится. Я для нее слишком большой.
Финиш.
Похоже, она достаточно наказана, зато мне никакого, мать его, облегчения.
Я прикрываю глаза и представляю то, что сейчас не могу увидеть. Какие у нее отменные грудь и задница. Какие охеренные бедра. Узкая талия без всякого корсета.
И только так кончаю, но все равно не чувствую ни капли облегчения. Хотя чика и проглотила все до капли. Выбора у нее не было.
А дикое возбуждение, которое привело меня сюда, никуда не исчезает. Только теперь у меня совсем кипят мозги.
— Пойдем умоемся, чика.
Я не хочу ее отпускать. Чувствую, сейчас Анхела Рубио способна на что угодно. Дурной башкой обо что-нибудь ударится — и привет.
Я подаю ей руку, но когда ангелок ее гордо не принимает, вздергиваю ангелка на ноги.
— Непослушание ведет к проблемам, чика. Когда поймешь это, жить станет легче. А жить ты будешь. Здесь. У меня. Всегда.