Не знаю, что было в той бутылке, но оно явно было крепче водки. Через полчаса меня немного подташнивало, в ушах звенело тонко, но это не самая большая жертва на которую я шла. Перетерплю. Главное, она — говорит. Не важно даже что, пусть говорит только, не останавливается…
— Если бы знала я, уехала бы. Не стала бы… Насти мать, ты её не знаешь, раньше то королевой была. Карьер их, стало быть весь городок тоже. Даже когда все разваливаться стало и народ разбегался, все мужики у них работали. Потом Шахов приехал…перекупил. Они, оказывается, все в долгах были, перезаложено, так и остались ни с чем, а королевские замашки так и никуда не делись.
Молчание. Стопки. Хрустящий, пахнущий смородиновым листом солёный огурец. Тонкие полоски сала с розовыми мясными прожилками, присыпанные перцем и блестящими на свету крупинками соли. Пью холодную воду, пытаюсь унять жжение в горле.
— Я тогда ещё подумала не к добру все. Обнищали. Девочка их из города приехала. Отец пьяный у магазина в блевотине лежит, а она нос задрамши ходит. Не говорила ни с кем. А потом замуж и выскочила. Я уж выдохнула — уедет и хорошо. К тому времени уж мамка её с отцом померли, брат уехал. А она рожать сюда приехала, в мою смену ещё…
Ту ночь я помнила хорошо. Страшно. Боль такая, что словами не передать, не описать. И думаешь только о том, чтобы кончилось все скорее. И страшно, потому что говорили — вне твоего живота малышка долго не проживёт. Поэтому терпеть буду, но пусть только остаётся внутри… А Настя щебетала. Ей было не страшно. Она не выглядела нищей королевой. Она была милой, пусть я и ненавидела её за то, что она с таким счастьем ждёт свое дитя.
— Имя придумала? — спрашивала она меня. А я зубы стискиваю и терплю очередную схватку. Отрицательно головой качаю. — Как так? Я уже давно. Сразу девочку хотела, повезло мне.
А имя я придумала только тогда, когда узнала, что Дашка не умрёт. Дарья она. Подарок судьбы. Придумала тогда, когда унесла её так далеко, что казалось, не найдёт больше никто и никогда…
Глаза закрываю. Качает — забористая жидкость в этой бутылке. В ту ночь возвращаюсь снова и снова. Вспоминаю первый крик своего ребёнка. Как завернули её в пеленку и рядом со мной в кювез. Она ворочалась там тихонько, не плакала. А мне капельницу в руку, крови много потеряла. Я уснула. Когда проснулась Дашка словно ждала, смотрела на меня так внимательно из вороха пелёнок. Это уже точно была Даша, я это чётко понимала. Значит подмена произошла в первые же часы.
— Думала в петлю полезу, — продолжала говорить моя собеседница. — Никто этого не делал. Я даже стала верить, что ты… Не я. Да кому это нужно? Настя за свою кровь кого хочешь убьёт, элита, мать ее… Только у тебя причина была.