Значит с Дашкой что-то случилось, екнуло тревожно сердце и к двери едва не полетел. Распахнул. Взгляд перевёл вниз. А это она сама и есть, Дашка, собственной персоной. И запомнила ведь, где моя комната, хотя не приходила раньше ни разу.
— Да? — осторожно спросил я.
Тут надо сказать, что Даша была при полном параде. Именно в таком виде я её от матери и забрал. Сапожки с котятами, тёплые штанишки, куртка, варежки на веревочках болтаются, шапка со смешным помпоном. За спиной — рюкзачок игрушка.
— Вы не отдаёте меня моей маме, потому что она чужая вам, — удивительно серьёзным тоном сказала моя дочь. — Тогда отдайте бабушке. Она же не чужая. Она родила вашего папу, а папа родил вас. Бабушка сказала, что вам вместо мамки была. Я хорошая, я не буду обижать её, честно. А чтобы вы не скучали, я вам Мурзика оставлю. И песика тоже, бабушка сказала, от собак одни хлопоты. Я, конечно, не хочу его оставлять, но…
И сбилась, стушевалась, боевой задор пропал. Я первый раз слышал от неё столько слов разом. И я не знал, как ей ответить, чтобы не сделать больно снова.
— Нет, — малыш, мягко ответил я. — Так нельзя. Во-первых, бабушка старенькая очень, ей будет тяжело. Во-вторых, ты моя дочь. Я пропустил почти шесть лет твоей жизни, я не хочу так больше.
Она не стала плакать. Рассердилась. Ногой топнула. Рюкзачок со злости свой в стену бросила, что наверное, хорошо — психолог говорила, что ей нужно давать выход эмоциям.
— Не буду тут жить все равно! — запальчиво крикнула Даша. — Убегу, через забор перелезу и маму свою найду, мне бабушка поможет! Моя мама бабушке понравится, не то что ваша Настя!
Я головой покачал — надо бы моей бабушке быть аккуратнее в высказываниях. Дашка убежала громко цокая сапожками, я поднял с пола её рюкзак. Не удержался, открыл. В нем — игрушки. Фотографии. Я знаю, что нельзя так грубо совать нос в чужую жизнь, но я медленно просматриваю каждую.
Беременная Ольга, такой я её разве только во сне видел. Настя беременная лучилась счастьем, она никогда так счастлива не была, как в те месяцы. В глазах Ольги уже знакомая мне настороженность. Под глазами — тени. Её лицо выглядит усталым. На животе мужская рука, и я вдруг чувствую ненужную, ничем не обоснованную ревность. Но Ольга не прижимается к своему мужу. Словно пытается отстраниться, именно поэтому мужа с фото удалось вырезать почти без потерь. Рука вот только осталась….
Фотографии, на которых Дашка совсем малышка. Пухленькая, здоровая, счастливая. И Ольги глаза радостью лучатся. Им хорошо вместе. А мне на эти фотографии и горько смотреть, и сладко. Нужно будет потом попросить у Даши разрешения и сделать копии фотографий. Потом, это тогда, когда она перестанет меня ненавидеть…