– Клянусь этому мужчине не разглашать условия этого брака. И быть… женой, пока кто-то из нас не передумает…
Моя кровь в лужице смешалась с кровью Дезмонда. Он поднёс свою порезанную руку к моей, саднящей. Приложил, глядя неотрывно. Резкая вспышка света над алтарём заставила меня вздрогнуть. Дезмонд разжал руку. Второй жрец поднёс резную шкатулку и открыл крышку. Я увидела два массивных золотых браслета и колье с драгоценными камнями, алыми, как кровь.
Дезмонд медленно надел на меня украшения. Я почувствовала тяжесть на своих запястьях и шее.
– Ты моя жена, – произнёс он и вновь скрепил наши ладони.
Я растерянно смотрела на потёк крови на браслете и думала о влажных салфетках.
– Ритуал завершён! – торжественно заявил жрец. – Брак заключён! Да пребудут вместе!
За спинами троих жрецов и за спиной Дезмонда раскрылись чёрные с золотом крылья.
Дезмонд наклонился и поцеловал меня.
Господи, что я наделала?!
Дезмонд придержал меня сильной рукой, мазнув губами по губам. Тёплыми. Внезапно нежными.
– Только раз. Завершить ритуал, – шепнул он мне на ухо и отстранился сам.
Выпрямился. Посмотрел в глаза с дерзкой усмешкой. И отвёл взгляд равнодушно, словно дело было сделано. А в моей голове не осталось ни одной мысли: ни здравой, ни сумасшедшей.
Дезмонд подхватил меня под руку. Развернул к дверям. Они распахнулись, и мы вышли на солнечный свет из полутьмы и пафоса. Несколько шагов по пустынным ступеням вниз. Жрецы остались в прошлом, как и моё честное имя. И вдруг грянули барабаны, трубы, целый оркестр оглущающе, ярко, словно брызгами моря в лоб. Из дворца в сторону башни нам навстречу вышла с ликующими криками толпа. В ней было подозрительно много рыжих. Цветастые одежды, что-то сверкающее в руках.
Я успела разглядеть наместника, его дочь Тану, лица знакомых служанок поодаль. Вперёд торпедой с красными волосами, в огненных и синих одеждах, развевающихся как флаги, вокруг мощной фигуры, с блеском украшений и мерцающими шарами на ладонях к нам кинулась женщина.
– Атанна! Поздравляем! Атанна! Думала не доживу! – трубным голосом прогремела она.
Дезмонд под нос выругался, чтобы секунду спустя включиться улыбкой и возгласом:
– Мама?!
Женщина остановилась в центре лестницы с самым торжественным видом. Крупные черты лица и нос картофелиной делали её похожей на медведицу и говорили о том, что Дезмонд уродился в папу. Все прочие за спиной предводительницы выглядели, как свита, даже наместник. Они тоже остановились и подняли руки, в которых что-то светилось. Не к добру.
Мама Таббат вскинула ладони; сверкнули всеми цветами радуги шары и полетели в нас. Взорвались с громким хлопком. На наши головы посыпались золотые и чёрные лепестки, облако пудры с запахом арабских сладостей и крупа за шиворот.