Гармония. В его мир вернулась гармония. Он устроился в любимом кресле и зажмурился, как кот. Отсюда, с его места, Мина казалась неземной, залитой божественным светом небожительницей, волшебницей, колдуньей! Но разве бывает у колдунов такая белоснежная аура? Он задумался. Может, с лица земли исчезли не только пресловутые чёрные, а ещё и загадочные белые? А что? Одни стали демонами, другие – ангелами. А Лент… Он просто везучий. И на тех, и на других.
Когда он впервые увидел Анну, он подумал, что в дверях десятого «Б» класса взошло солнце. Всю их совместную жизнь он говорил ей об этом каждый день, она привыкла и не обращала на это внимания, только однажды рассердилась.
– А ты не думал, что я просто ужасно испугалась учёного кота за задней партой, с зелёными прожекторами вместо глаз, вот и вспыхнула?
– Дай поцелую!
– Пыжа попроси.
– Он попугай!
– Зато его ты ни в чём не подозреваешь! Ну, не виновата я, что у меня такая белая масть! Лучше бы она была чёрной, честное слово! В конце концов, эти цвета в своём максимализме друг другу не уступают. Один всё отражает, другой всё поглощает.
– У…
– Да-да, и не иронизируй! Я здесь серьёзно философствую!
Он скучал по ней каждый день, каждый час и каждую минуту, даже когда совершенно об этом не думал, стоило промелькнуть воспоминанию, и он сразу понимал, что боль никуда не делась. Он чувствовал её и сейчас, но глуше. Будто точку, им самим поставленную в собственной жизни, заменили знаком вопроса.
Тем временем в гостиной дело дошло до гадания. Без этого редко обходилось – все женщины любопытны. Завладев ладонью Мины, Алевтина рассредоточила взгляд, и тот привычно потемнел. Лент знал, что в этом действе не было участия силы, просто зрачки Алевтины в такие моменты расфокусировались и заполняли радужку почти целиком. И вдруг наступила беда, гармония дала трещину, потолок затянули тучи, а от окна потянуло промозглым сквозняком…
– Господи помилуй! – ворвался в комнату вихрь, маскируясь под срывающийся голос Алевтины. – Да за что же тебе такое, девочка?
Мина поспешно отдёрнула руку и уставилась на собственную ладонь с удивлением и вопросом, а потом перевела взгляд на Алевтину и замотала головой. Яростно. Отрицательно. Требуя немедленно прекратить, сменить тему, остановиться. Только Алевтина не могла «вернуться» так быстро. Ей нужно было выговориться, отдать то, что она приняла, выпустить, как пар. Читающие судьбу не могут иначе.
– Как же выбрать-то между двумя? Выдержит ли сердечко…
Следующим звуком оказался звук пощечины. Потом ещё одной. Мина хлестала Алевтину по лицу до тех пор, пока не увидела осмысленного взгляда. А Лент молчал. Он давно стоял рядом, но, ощущая себя причастным, вмешаться не посмел. Если сказанное было правдой, а судя по реакции Мины дело обстояло именно так, то он точно знал, из-за кого сейчас разрывается сердце девушки. Где-то глубоко внутри зарычал от ревности и боли синеглазый зверь. Размечтался, старый дурак, губу раскатал, будущее себе нафантазировал, а спросить-то и забыл. У неё спросить! Что, ручки-то чешутся? Бросишься к её сумке? Проверишь паспорт на предмет штампа о замужестве? Только в загранпаспортах таких пометок нет, перекрашенный ты ведьмак. Да и в пометке ли дело, если сердце занято?