— Горы, реки — как в Шаньсяне,
Воздух, солнце — как в Чанша!
[236]з. Пьяный, сажусь на лошадь почтенного Шаня;
[237]Стыну, пою песнь про вола Нин Ци.
Зря напеваю: «Белые камни ярки»:
Слез полна чернособолья шуба.
и. В Осенней Заводи тысяча горных рядов.
Гора Шуи Цзюй
[238] — самая странная с виду.
Небо склонилось, хочет валить каменья;
Воды плещут к ветви «живого чужим».
[239]к. Прадед Речной — некий кусок скалы.
Синь небес вымело в красочный полог.
Врезан стих; здесь он тысячи лет.
В буквах зеленых мох парчовый растет.
Речной Прадед вышел за Рыбьи Мосты.
[242]Воды быстры, лодка скитальца мчится...
Горный цветок пахнет, коснувшись лица.
н. Вода — словно одна полоса шелка,
Земля эта — то же ровное небо.
— Что, если бы, пользуясь светлой луною,
Взор — в цветы, сесть в ладью, где вино?
о. Чистые воды, покойна простая луна.
[243]Луна светла, белая цапля летит.
Он слушает девушку, рвущую лины,
[244]Как всю дорогу ночью домой поет.
п. Пламя печей озаряет и небо, и землю;
Красные звезды рассеяны в алом дыму.
[245]Юноша скромный светлою лунною ночью
Песню поет, оживляя холодные реки.
р. Белые волосы — в три тысячи сажен:
[246]Это кручина кажется длинной такой!
Мне не постичь: в зеркале этом светлом,
Где мог достать иней осенний я?
с. В Осенней Заводи старик из сельской хаты
Наловит рыбы, среди вод уснет.
Жена с детьми пустила белых кур
И вяжет свой невод напротив густых бамбуков.
т. Холм Персиков — один лишь шаг земли...
Там четко-четко слышны речь и голос.
Безмолвно с горным я монахом здесь прощаюсь.
Склоняю голову; привет вам — в белых тучах!