По привычке контролирую все и даю приказ:
— На повороте выруливай в пригород. Стрелка забита на востоке.
— Да. Босс.
Водила сворачивает на скоростную трассу, а я тру переносицу. Плохой расклад. Одна маленькая куколка с необыкновенными изумрудными глазами и золотом волос не вписывается. Никак.
Аврора…
Как ее в дверях увидел, охренительную такую красотку в платье, что все подчеркнуло и слюной любого исходить в радиусе десяти метров заставило, друг в штанах сразу ожил и взял прямой курс на куклу, давая понять, что ни хрена у нее нет шанса отказаться от предложения, которое я ей сделаю.
— О чем ты хотел поговорить, Иван?
Явный вызов. Недовольство и имя мое из ее уст звучит иначе, с ударением на первую букву, слух режет воспоминанием, как кричала, кусая губы, и на повторе мое имя выстанывала.
Кусается, язвит, а я смотрю, сжирая взглядом ее всю. Красота, млять, неописуемая. Чистая. И зверское желание прикоснутся. Смять это тонкое тело в руках, страшная тяга и короткий приказ:
— Иди сюда.
Подчиняется. Безропотно. Чувствует, что на волоске. Хочет сесть напротив, и зверь внутри ощеривается:
— Нет. Ко мне подойди.
Хватаю тонкую кисть и заставляю оседлать себя. Рассматриваю вблизи. Изгиб золотых бровей, тонкий нос и губы, которые хочется прокусить. Болезненная тяга. Не насытился. Стоит только увидеть, вдохнуть ее запах и все по кругу.
Перехожу к делу.
— Ридли получил на тебя заказ.
Цепенеет в моих руках, из глаз слезы хрусталиками скатываются. Даже в слезах красива.
— Ты ведь заказал… и… я… все отдала, себя отдала.
Шепчет, заикается, дрожит вся в моих руках, а я не могу справиться с желанием, ловлю за подбородок, приближаю к себе.
— В этот раз не я.
Цепляю слезинки пальцами, хочу попробовать, но у меня в планах прогнуть девочку, прощупать реакции.
— Тебя видел в моем доме один человек. Мой партнер. Ты ему приглянулась.
И не хрен тебе знать, что тронь он тебя, я его железными прутами к потолку прибью.
— Ты, верно, шутишь?! Я с ума сойду… Я же человек! Я же живая! Не игрушка! Не кукла! Я не смогу, убей лучше…
Веки прикрывает, реснички трепещут, а я вглядываюсь в бледную кожу, под которой просвечивает сеточка тонких вен, и меня колотит от возбуждения. Ее слабость вводит в искушение.
И от этой тяги можно избавиться, действительно бросив ее на растерзание, но внутри протест. Сам хочу ее задрать. Помню, как умеет стонать, как отдается в страсти, как цепляется, как прижимается.
Даже сейчас. Ластится. Аврора меня хочет. Может, пока сама не понимает, но язык тела сам дает ответы. И внутри свербит вопросом: почему гордая куколка швырнула мой подарок в Ридли.