— Что это?!
Спрашиваю механическим голосом.
— Охота. Ротвейлеров выпустили из вольеров. Мои питомцы спешат загнать дичь.
Прикусываю губы.
— Сегодня я вернулся после тяжелого рабочего дня и в планах было немного развеяться.
Замолкает, открывает окно, чуть оттянув занавеску, дает себе лучший обзор во двор.
Теперь понимаю, что Иван одет для охоты. Вот почему перчатки.
— Я сейчас должен быть там.
Проговаривает слишком уж спокойно. Не знаю, что напугало бы больше: злость в его голосе или подобная лютая сдержанность.
— Что-т-то помешало?
Заикаюсь.
— Определенно.
И взгляд в меня, обжигающий, заставляющий сжаться еще сильнее. Иван сейчас пугающий, грозный, и глаза у него, как лед. Наклоняет голову к левому плечу, а у меня волосы на затылке поднимаются. Еще не видела его таким зловещим.
— Появилась одна маленькая строптивая проблемка и заставляет основательно задуматься — с какого хрена мне вообще все это?!
Останавливает взгляд на моих пальцах, которые сжимают его сорочку у самого ворота, прищуривается.
— Я… не…
— Еще хоть раз Василиса доложит мне о тебе и о проблемах, которые организовываешь, кукла, ты даже не представляешь, что я с тобой сделаю!
— Замучаешь?!
Улыбка кривит губы.
— Аврора, если хочешь спровоцировать жесткий секс, для этого не нужно устраивать голодовку, ты только скажи, и я отработаю тебя по-жесткому.
Из глаз брызжут слезы, натягиваю на себя одеяло, прикрываю глаза, не хочу его видеть, хочу исчезнуть, испариться.
Хватка в волосах заставляет встретиться с голубоватыми льдинами.
— Выкинешь сегодняшний фортель еще хоть раз, Аврора, еще хоть один долбаный раз — станешь дичью для моих псов!
У меня внутри все обрывается, таращусь на мужчину, не знающего пощады, в ужасе.
Тем временем к лаю снаружи добавляется знакомый звук, ржание.
— У тебя лошади есть?!
Задаю вопрос, выпаливаю неожиданно для себя. Просто чтобы избавиться от навязчивой картинки, навеянной угрозой Ивана.
Поворачивает голову, уловив мою заинтересованность, всматривается.
— Лошадей любишь, верхом ездить умеешь?
Поясняю тихо:
— Я на ранчо выросла, у нас была парочка: Вжик и Фитиль, — воспоминания заставляют чуть улыбнуться. — Мои добрые друзья. Они были в пятнышках, индейская порода. Я часто рассматривала эти отметины, пытаясь понять, которая клякса на что похожа. Рано села в седло, папа не мог меня удержать, и мама настоял на том, что раз я сама втихаря бегаю к лошадям, чтобы не свернуть себе шею, лучше меня учить. Но я до конца не научилась, вскоре отцу пришлось их продать. Все отдать пришлось.
Опускаю голову, воспоминания до сих пор болезненные.