Мариэль встала перед ним на колени, раскинула руки в стороны и закрыла глаза. Про себя она повторяла слова, которым научилась у Ио, она призывала на помощь силу, она звала на помощь нужные травы, воду, глину, молоко и кровь животных. Это происходило с ней впервые. Мариэль почувствовала, как в неё вливается горячий неосязаемый поток силы, голова закружилась. Дальше она уже знала, что нужно делать. Как и обещал лорд, ей никто не мешал. Она выскочила из комнаты, прихватив на бегу какую-то шаль. Мариэль бежала к лугу, она искала травы снимающие боль и заживляющие раны.
«Сюда, иди сюда», — ощущала она их зов. Мариэль слышала голос растений, как ей и обещала хатская знахарка. Она собирала аккуратно всё, что ей было нужно в платок, нежно срывая травы и прося у них прощения. Набрав для начала, пять видов растений, бросилась бегом назад, времени было мало, с каждой минутой жизнь покидала Вааса.
Она просидела возле него целую ночь, не смыкая глаз, промывая его раны крепким отваром. Ей удалось дать ему немного попить очень сильного зелья, которое было так необходимо, чтобы привести его в чувство. А когда Ваас подал признаки жизни, Мариэль поила его уже другим отваром из трав, шепча заклинания.
Ваас потерял много жидкости из-за ожогов, вода ему была просто необходима для поддержания жизни в этом искалеченном теле. Охиец был ужасно слаб, но он послушно пил всё, что она подносила к его губам. Мариэль понимала, что борьба за его жизнь будет долгой, а выздоровление очень длительным. Только под утро она смогла пойти к брату.
— Прости, меня Джонни. Я обещала, что помогу тебе раньше, но не смогла. Сейчас ты выпьешь это, и я промою твои раны.
— Мариэль, это страшная боль, я не могу пошевелиться. Чертов лорд! Ненавижу охийцев! — процедил он, сжимая зубы.
— Потерпи, всё заживёт, а шрамы говорят украшают мужчину. Неизведанное опасно, Джон, это первое, что ты должен был себе уяснить, когда рвался в эту параллель. Теперь у нас с тобой вот такая вот жизнь — полная приключений, как ты и мечтал.
Мариэль заботливо смыла с него засохшую кровь, обработала уже схватившиеся раны и напоила отваром.
— Фу, какая гадость! Клопами воняет, а на вкус как керосин! — застонал тот, сплевывая остатки жидкости.
— Не надо так, Джон. Зато это помогает. Если не нравится, значит, не так тебе уж и плохо. Вон Ваас пьет всё, что ни дашь, даже такое от которого у тебя б глаза из орбит выпали. И я очень надеюсь его вылечить, потому что я больше не собираюсь загибаться здесь рабыней и уж тем более умирать. Мы выберемся. Теперь не я тебя, а ты будешь слушаться меня, малыш Джон.