– День рождения, а мне ничего не известно об этом, – недовольно нахмурилась я. – Давайте подберу замену на свое усмотрение, – нетерпеливо сказала я ювелиру, в душе недовольная тем, что Бран не хотел привлекать меня к изготовлению подарка для матери.
Ювелир открыл свой чемоданчик, вытащил оттуда коробку, открыл ее и протянул мне. Я даже восхищенно воскликнула, увидав в ней невиданной красоты произведение ювелирного искусства. Благородное серебро обрамляло прозрачные, как слезы, бриллианты. Хитросплетение из витых серебряных цветов было настолько искусно сделано, что мне казалось, будто это не творение рук человека, а нечто живое, настолько это колье выглядело гармонично и нереально нежно.
– Какая красота! А какого-же камня не достает? Здесь ведь вроде бы все на месте, – удивилась я.
– Да вот, камень нужен для кольца, – ювелир указал на красивое кольцо в виде змеи с розой в зубах. – По задумке глаза змеи должны быть такими же, как и серединки цветов, – указал он на желтые камешки на колье, – но, как назло, их не хватило, а достать так срочно у меня не получается. Вот и нужно решить, что же мне использовать вместо них, – он указал мне пальцем на несколько небольших камней разны цветов.
– Я не очень разбираюсь в драгоценностях. Но может эти? – погладила я пальцем зеленые искрящиеся капельки. – Это ведь изумруды?
– Да, – улыбнулся ювелир. – Я тоже остановился на них, но мне нужно было одобрение.
– Прекрасная работа. Графиня будет довольна, – протянула я коробку ювелиру.
– Тогда я удаляюсь, с вашего позволения, – ювелир поцеловал мне руку и откланявшись покинул дом.
– Может у них наладятся отношения наконец–то. Сколько можно так, они ведь сын и мать, – проговорила я, обращаясь к Шэлдону.
– Да, для графини это было бы наилучшим подарком, – ответил тот. – Она три года съедает себя просто от переживаний за его светлость. А он непрошибаемый.
– Ничего, не бывает крепости, которую взять нельзя было бы, – подмигнула я дворецкому и направилась в столовую.
Где-то через пару часов вниз ко мне спустился и Бран. Пока он сидел и завтракал, периодически просматривая лежавшие около него бумаги, я с интересом украдкой разглядывала его. Читая какие-то письма, он то хмурил брови, отчего его внешность враз менялась, и он становился этаким строгим хозяином мира, в котором было место только его единственно правильному мнению, или же с иронией улыбался, поведя бровью, в такой момент это уже был другой мужчина, до безумия привлекательный, в каждой черточке лица которого скрывалась страсть и чувственность.