Последнее время он был чем-то занят, и хотя обещал встречать меня иногда с работы, чаще всего домой я шла одна. Раз он меня так и не встретил, значит и дома его нет. Возвращаться сразу перехотелось.
Сбегать что ли в Лес?.. Топать, конечно, долго, но можно будет искупаться с Икелом в озере! Я так замечталась, что не заметила, что рядом со мной уже продолжительное время кто-то идет.
– Привет, – я вздрогнула от голоса брата, раздавшегося над самым ухом, – Отец хочет о чем-то с тобой поговорить.
В груди что-то тоскливо затянуло. Я давно его не видела, но…
– Я сейчас занята, – мотнула головой я, нахмурившись.
Деймос усмехнулся.
– Ишь как заговорила! Ну ладно.
Я даже пискнуть не успела, как оказалась перевешана вниз головой через его плечо, словно мешок с картошкой.
До дома мы добирались относительно спокойно. Я не вырывалась, не верещала, не пиналась и не кусалась… Какое-то время. Хотелось бы мне сказать, что это я поумнела и перестала попусту сотрясать воздух бесполезным возмущением, но на самом деле Деймосу пришлось напомнить мне, почему я не доросла еще с ними спорить.
Как ни странно, я и правда успела позабыть. То ли это неделя на воле на меня так подействовала, то ли просто ремня давно не давали, но последнее время я и правда стала наглеть. Просто за эту наглость никаких серьезных последствий мне давненько уже не прилетало, вот я и расслабилась.
Поэтому когда на мои первые вопли Деймос по-братски предупредил, что долго терпеть это не собирается, я предупреждению внять не захотела.
И мягкий хруст, с которым выскользнул со своего законного места лучезапястный сустав моей драгоценной левой руки, искренне меня удивил. Я даже не сразу ощутила боль, просто замолчала и перестала дергаться, тупо глядя на запястье, которое Деймос вывихнул почти что лениво. Он мягко переместил меня с плеча на руки, зная, что вырываться я больше буду, и я еще с пол минуты тупо глядела то на него, то на руку.
– Говорил же, не ори, – ворчал он повседневным тоном, – У меня и без того сегодня голова трещит, еше и вопли твои слушать…
Вот же чертов псих…
– Х-хорошо! – просипела я, пытаясь не завопить.
Завопить хотелось, но как-то резко вспомнилось, что у меня есть еще целое одно запястье, и оно дорого мне отнюдь не только как память! Рабочую руку надо беречь, так что я прикусила до боли губу, но не пискнула больше. Целую половину дороги. Только сопела очень несчастно в бесполезной надежде надавить ему на ошметки совести.
– Черт, это я сдурил, конечно, – вздохнул брат, и на мгновение во мне даже мелькнула наивная надежда, что до него дошло, какой от чертовски чертовый чертов псих, но… – Надо было ногу, да? Чтоб не бегала больше хотя бы недельку!