— Передай моей матушке, что мы побеседуем завтра. И я, и Вивиан очень устали, — бросил Энтони горничной и тоже направился к лестнице.
— Увы, сэр! Леди желает видеть вас прямо сейчас, и, боюсь, она в ужасном расположении духа! — было ему ответом.
— Завтра.
Кузены стали подниматься по лестнице, как вдруг откуда-то сверху послышался ледяной голос хозяйки дома:
— Энтони, Вивиан, поднимитесь в мой кабинет. Немедленно.
Молодые люди непонимающе переглянулись, словно говоря друг другу: "Что такое важное имеет она сказать, если дело не может подождать до завтра? Сейчас полночь! Самая пора лечь спать!". Но Вивиан и Энтони послушно поднялись к кабинету леди Крэнфорд, которая уже ждала их, сидя за рабочим столом, повелительно откинувшись на спинку своего удобного большого стула и положив руки на массивные подлокотники. Ее лицо было словно высечено из мрамора: белое, без единой эмоции, Когда леди Крэнфорд взглянула на вошедшую племянницу, ее голубые глаза превратились в лед, однако, когда она перевела взгляд на своего сына, этот лед тут же растаял, и в ее глазах отразилось искреннее сочувствие, а лицо засветилось материнской любовью.
— Вы звали нас, матушка? — вежливо спросил Энтони свою мать.
— Присядь, мой дорогой, — ответила ему леди Крэнфорд, указав на стоящий у стола свободный стул. Предложить присесть Вивиан она не спешила, но, когда ее сын усадил на тот самый стул свою кузину, хозяйка дома поджала губы, словно была недовольна поступком Энтони, которой всего лишь проявил себя джентльменом.
— Значит, вы все же поехали к Сэлтонам? — ровным тоном поинтересовалась леди Крэнфорд, и ее лицо вновь превратилось в камень.
— Да, матушка, и мы прекрасно провели время, — с улыбкой сказал на это Энтони.
— Какая жалость, что ваша мигрень не позволила вам присоединиться к нам, тетя. Этот вечер прошел очень уютно, — вставила Вивиан. Она вовсе не считала вечер у Сэлтонов уютным, но ей так хотелось подтрунить над своей строгой теткой, которая более, чем очевидно, имела к этому семейству, а именно — к мистеру Сэлтону, то ли неприязнь, то ли страх перед ним.
"Она знала о романе моей матери и отца Шарлотты, и, возможно, даже помогала ей покинуть дом их жестокого отца для встречь с возлюбленным. Но когда моя мать полюбила моего отца и уехала из Лондона, тетя, должно быть, сгорала от стыда за поступок своей сестры и все еще сгорает: толковать ее поведение другим образом у меня никак не получается" — с едва заметной усмешкой решила девушка, смело выдерживая взгляд ледяных глаз тети Беатрис. Холодность к ней тети не испугала девушку, ведь она уже привыкла к тому, что та не питала к ней теплых родственных чувств, и Вивиан с легкостью отвечала ей тем же.