Морозов несколько раз сжал челюсти, а затем тихо выдохнул:
— Сука он последняя, вот кто он такой. Ты помнишь, когда мы училища заканчивали, Кирилл нас с Таней знакомил? — Он увидел утвердительный кивок друга и продолжил: — Как оказалось, Кирюха всё правильно рассудил и сделал. Схватил Татьяну в охапку, женился да и увёз её в неизвестность. Да и ты так сделал. Понятно, что трудно пришлось, когда ни квартиры, ни денег, вы вечно на полигонах да в командировках, а жёны одни дома. Но ведь смогли, вытянули. А я, дурак, думал, что надо бы сначала обжиться на новом месте, а потом тыл тянуть. А он на то и тыл, чтобы всегда рядом быть, за спиной у тебя. Вот и потерял я свой тыл. Сейчас можно обвинять кого угодно, да только и моя вина есть в том, что произошло сорок лет назад. Я тогда уехал сразу после выпуска, даже мысли не допускал, что Лидочка моя… что она не одна останется, а с ребёнком. А этот засранец всё напевал ей, что я уехал, бросил, что она с ребёнком никому не нужна. Что именно тогда случилось, почему Лида и её мама решили так быстро уехать, сейчас не узнаешь. Да только, как он сегодня заметил, именно ему моя девушка досталась. Хотя любил он её, наверное, раз следом за ней перевёлся в здешний университет. Да только счастливой так и не сделал. Хм, — Морозов хмыкнул и мотнул головой, — представляешь, он даже не понимает, почему Лида дочерей Катей и Дашей назвала!
Божнев удивлённо поднял брови и пожал плечами.
— Николай, они же Булавины! И если первая Катя, то вторая должна быть Дашей. Ну, вспоминай! У тебя же жена учительница! — Божнев несколько секунд напряжённо думал, а потом расплылся в улыбке. — Вот! Они же русскую литературу как отче наш знали, а Лидочка ещё и английскую изучала.
Мужчины помолчали, и Морозов тихо закончил:
— А когда он мою дочь гулящей назвал, что даже здорового ребёнка родить не смогла, тут уж меня и понесло! Если бы не вахтенные, точно бы банкет дракой закончился. Правда, одно меня успокаивает. Я свою дочь пусть через сорок лет, но нашёл! А он обеих потерял. И приёмную, и родную. Вот так, друг, как судьба-то сложилась.
— Мало ты ему дал, — мрачно ответил Божнев. — Он тупой, что ли? Не понимает, какое это горе — ребятёнка терять? Да мы с Ксюшей вот уже четверть века дочурку оплакиваем, что мёртвой родилась после того страшного гриппа, который и жену мою чуть не убил. Может, поэтому она и Серёгу достаёт, уж больно ей внуков понянчить хочется, а он, балбес, всё никак, только небо и полёты в голове.
Морозов усмехнулся и поднял голову к небу:
— Не бурчи, Колючка, всё образуется. И невестки у нас с тобой будут, и внуки. Ещё мой Матвей всем чертей покажет! Вот такенный пацан растёт! А теперь пошли, а то Ксюша твоя там одна с мужиками осталась.